Петр Проскурин - Полуденные сны

— Вот не думала, — сокрушенно оправдывалась Семеновна. — Такой яростный, надо же…

— Тимошка гордый, — хмуро возразил Олег с отцовской непреклонностью. Он никогда не захочет жить рядом с какой-то паршивой кошкой. Подумаешь, радость!

Надо котенка кому-нибудь отдать.

— Гадкий! Гадкий! Гадкий! — зажав уши руками и никого не слыша, твердила свое Даша. — Жужа хороший… Надо их познакомить, вот! Заставить обнюхаться! Вот!

— Станет Тимошка с ним обнюхиваться! Он породистый, — ухмыльнулся Олег. — Он твоего котенка перекусит пополам!

— Ладно, всем завтракать! — вовремя спохватилась Семеновна. Умывайтесь, собирайтесь, успеем, решим, может, правда они пообвыкнутся друг с другом. А Жужу посадим пока на гардероб в гостиной, пусть пока там поспит.

Олег вышел в сад, нарочно не закрывая за собой двери и демонстрируя свою полную солидарность с Тимошкой.

Тот не замедлил ворваться в дом и тщательно обследовать комнаты и закоулки. Но Жужа уже сладко дремал после всех передряг в полной безопасности, на старинном фигурном черного дерева шкафу с высоким резным съемным верхом, в плетеной корзинке с обрезками от разного женского рукоделья. Тимошка, чувствуя непорядок, кружился вокруг шкафа, но громко выражать свое неодобрение не осмеливался, ходившая за ним по пятам Даша тщетно пыталась его отвлечь и урезонить.

— Тебе не стыдно? — спрашивала она укоризненно. — Такой большой, а маленького стережешь. Нет его, нет здесь, понял? Что он тебе сделал? Я с тобой дружить не буду! У-у, противный!

Понимая каждое слово Даши и нервно вздрагивая хвостом от незаслуженной обиды, Тимошка продолжал усиленно принюхиваться к шкафу и, только окончательно убедившись в своем конфузе и полном бессилии сколько-нибудь изменить ход событий, вяло прошлепал на нагретое солнцем крыльцо, напился теплой воды из миски и, ни на кого не глядя и не отзываясь на ласковые зовы Олега и Семеновны, растянулся на циновке у входа и стал грустно наблюдать за возней воробьев, густо заселивших все удобные места под крышей дома, по-хозяйски деловито сновавших туда-сюда в воздухе. Семеновна и дети собрались в большой комнате с фигурным шкафом на совет и плотно затворили за собой дверь. Оставшись один на крыльце, Тимошка почувствовал себя окончательно покинутым. Он вспомнил тяжелые и добрые руки Васи и его голос, был бы сейчас он дома, все было бы иначе. Возбужденно привстав, Тимошка оглядел берег озера и любимую Васину скамейку, конечно же Вася где-то рядом, прячется и ждет, когда Тимошка его найдет.

Махнув через несколько ступенек с крыльца, Тимошка обежал сад, берег озера, заглядывая за каждый куст, не пропуская ни одного укромного места, Вася мог оказаться везде, нельзя было допустить небрежности, и Тимошка удалялся от дома кругами, захватывая все больше сада и леса.

Тем временем в доме шел совет, Семеновна сидела за столом посредине, слушая то Дашу, то Олега, и никак не могла решить, чью же сторону взять, Тимошка помечется, помечется, да и привыкнет, подумала она, у ее старой знакомой собака вот уже много лет жила в тесной дружбе с кошкой, ели из одной миски…

— Котеночек больно хорошенький, — робко сказала она в свое оправдание. — Как бы в доме нарядно и весело было…

— Их надо познакомить! — решительно предложила Даша Олегу. — Ты будешь Тимошку держать, а я Жужу к нему подпихивать, вот поглядишь, привыкнет. Тимошка добрый!

— А что, давайте попробуем, — согласилась Семеновна, — не зверь же он дикий, живет среди людей, так пусть к человеческим законам привыкает.

Хмурый Олег, по-прежнему ни с кем не согласный, пошел за Тимошкой, и вскоре волнение в доме достигло наивысшего предела. Кося вбок то на одного, то на другого грустным круглым черным глазом, Тимошка с недоверием уселся посредине комнаты — там, где ему и было приказано. Семеновна крадучись, на цыпочках, приблизилась к шкафу, взобралась на кресло и бережно, словно нечто драгоценное и хрупкое, сняла корзинку, подала ее нетерпеливо притопывающей Даше. У Даши разгорелось лицо, серые глаза потемнели от решимости. Она сунула руку в корзинку, и тут окончательно потрясенный вероломством любимых ему людей Тимошка увидел Жужу, и отвратительный, невыносимый запах хлынул ему в ноздри.

— Сидеть, Тимошка! — скомандовала Даша, сама опускаясь на пол на колени, изо всех сил держа обеими руками напружинившееся, маленькое тельце. — Это Жужа, слышишь, Жужа. Это твой друг, ты должен его любить. Вам будет хорошо вместе. Слышишь, Тимошка, не трогать!