Виктор Свен - Бунт на корабле

— А это твои… которые мои, — запутался в объяснениях Томка.

Капитан с презрением оглядел растерявшегося боцмана и молча сунул карандаши в карман. Потом повелительно указал пальцем на крокет и коньки:

— Немедленно унести в беседку!

Стараясь избавиться от стыда за незаконно присвоенные карандаши, Томка схватил запретные вещи и убежал, в душе радуясь, что капитан разрешил оставить мячик и перочинный ножик. Боцману казалось, что в том, отдаленном, весьма смутно представляемом путешествии, мячику и ножу будет отведено значительное место.

Проверка кассы корабля показала, что в распоряжении экспедиции очень крупные средства. Даже после покупки новой лески и крючков специально для ловли китов, в наличии осталось один рубль и пятьдесят копеек.

— Здорово! — сказал Юрка.

Томка дипломатично воздержался от одобрения, потому что не особенно отчетливо представлял себе грандиозность суммы. Он привык считать гривенники, которые очень удобно обмениваются на халву. При этом он всегда искренне удивлялся наивности людей: берут маленький гривенник и дают великолепный кусок вкусной халвы. Предполагая тут какую-то роковую ошибку, Томка каждый раз, совершив эту выгодную для себя сделку, опешил уйти из магазина, правильно рассуждая, что всяк человек сам отвечает за свои собственные промахи. Вмешиваться в них у Томки не было никакого желания.

Все эти соображения возникли и сейчас. Человек трезвого опыта, Томка знал, что хранить гривенники не имеет смысла. Тем более, что они обладают противной способностью теряться. Учитывая все это, оборотистый Томка предложил:

— Знаешь цто? На все гривенники купим халвы!

Юрке даже обидно стало: почему такие гениальные коммерческие идеи возникли у этого глупого толстяка? Если бы он не впутался, сам Юрка мог бы предложить то же самое. Поэтому сразу согласиться с мнением Томки было несколько неудобно.

— А что же мы будем делать с халвой?

— Цто? — переспросил Томка, уже почувствовавший сладость во рту. — Как цто? А торговать?

— Как торговать?

— Оцень обыкновенно… — Тут Томка вдохновенно закатил глаза. — Тебе захоцэтся, ты у меня купишь. Потом я у тебя… А корабль идет…

Опять у этого хитреца замечательный план! Чтобы оставить за собой последнее слово, Юрка сказал:

— А халву сложим в жестяную банку из-под икры…

У Юрки есть папа и мама. Очень часто он думал о том, что если бы случилось какое-либо несчастье, землетрясение, например, он бросился бы спасать папу и маму, он бы свою жизнь отдал, вынося их из-под падающих скал. Вот до чего он любил папу и маму.

К охотнику Викстеру у Юрки были совсем другие отношения. Папа и мама… да… Это те, кого надо просто любить и жалеть, смотреть, чтобы с ними ничего не случилось, думать о том, что они станут старенькими и будут нуждаться в юркиной ласке… Викстер! О, это совсем другое. Викстер — это все. Он больше любви. С ним можно стать рядом. С ним можно броситься на спасение погибающих, ночевать в лесу и на берегу реки. С ним можно ловить рыбу… Это — Викстер! Юрка сам видел, как стреляет этот Викстер. Конечно, это Викстер убил медведя, и совсем он этим не хвастается. Наоборот, он просто кладет свою руку на плечо Юрки. И рука эта очень уютная. У мамы, конечно, рука маленькая, красивая и пальчики ласковые. К таким пальчикам хорошо прижаться щекой… Но идти далеко, смотреть в глаза опасности, грудью встречать врага, для этого надо чувствовать руку Викстера.

И вот перед этим Викстером нужно было скрывать свое настоящее лицо. Это было тяжело. В особенности было тяжело, когда Юрка сидел с Викстером у костра, смотрел в звездное небо и слушал, без конца слушал удивительные истории.

Иногда ему казалось, что вдали раздается грузный и мерный шаг мамонта и вот-вот, еще немножко, и из темноты выглянут желтоватые бивни диковинного животного. Юрке не страшно, но на всякий случай он придвигается поближе к Викстеру и трогает рукой свое собственное ружье тридцать второго калибра.

Викстер подбрасывает сосновые ветки. Костер вспыхивает. Гаснут таинственные шорохи и прекращается тяжелый топот. Викстер гладит блестящую в свете огня шерсть своего любимого гончего Каниса. И начинает рассказывать, как в человеческую пещеру впервые прибилась собака и улеглась у костра. Собака была первым зверем, на шерсть которого положил руку человек. Собака и человек стали друзьями…

Потом из лесу пришла в шалаш кошка… Как она пришла, как завоевала сердце женщины своим уютным и теплым мурлыканьем, и как родилась идущая из глубины веков вражда между кошкой и собакой, обо всем этом говорил Викстер. И Юрка видел прошлое и понимал его.