Виктор Свен - Бунт на корабле

— Боцман служит и подчиняется капитану. Сопротивление бесполезно. Поэтому ты должен собственной кровью подписать обязательство. Или возвращай все мои вещи. Понятно? Подпишешь?

Томка, так или иначе, уже давно связал свою судьбу с этим знаменитым мореплавателем. Какое-то письменное соглашение дела не меняет. Служить, так служить!

— Хорошо, — со вздохом сказал Томка. — И цтоб новый крокет был мой!

Сказав это, Томка решил при первом же удобном случае выцыганить еще и цветные карандаши…

Это был замечательный документ! Из него Томка совершенно определенно узнал, что он обязан беспрекословно подчиняться капитану «во всякое время дня и ночи», под страхом лишиться боцманского звания с немедленной конфискацией мяча, коньков, ножика и крокета. Боцманское звание не особенно беспокоило Томку, но пункт о прекрасных вещах, которые он уже привык считать своими, встревожил не на шутку. Он даже пытался пустить в ход свое «поцэму», но капитан резко оборвал и — спросил, угодно ли боцману подписаться собственной кровью на этом контракте.

Обстановка была такая, что пришлось согласиться. Но он тут же начал надувать щеки, и это встревожило Юрку. Опыт долголетней совместной жизни показывал, что вслед за надуванием щек у Томки неизбежно возникали очень сложные комбинации.

— Хорошо, — со вздохом согласился боцман. — Но у меня нет крови, а резаться не хоцу…

Предчувствие не обмануло Юрку. Этот пройдоха-боцман, из милости принятый на корабль «Полюс», оказался изворотливым. Боясь очутиться в дураках, Юрка ткнул пальцем в заживающую царапину, резонно заметив, что при честном отношении к делу оттуда можно извлечь каплю крови. Но Томка хладнокровно ответил:

— Оно уже засохло, — и торопливо прикрыл рукой сбитый локоть, нагло показывая, что на эту тему он не желает больше разговаривать.

Создавалось запутанное положение. Юрка попробовал было взять хитростью, соблазняя Томку взлезть на старую вишню. Бестия боцман сразу же разгадал коварные планы капитана.

— Поцэму? Это цтоб я оборвался? Не хоцу…

И Томка, который недавно раза по три в день рвал штанишки, лазая по деревьям, стал вдруг примерным мальчиком и даже начал проповедовать послушание маме.

— А раз мама говорит, цтоб не лазить, знацыт…

Юрке стало совершенно ясно, что теперь Томка, увиливая от контракта, будет остерегаться и ограничится возней с вполне безопасным мячиком. Перспектива была мрачная. Юрка видел замыслы своего боцмана, хитрость которого грозила провалом так хорошо подготовленного плана. Правда, оставалась смутная надежда, что этот презренный комбинатор расквасит себе нос. Раньше это случалось довольно часто. И Юрка решил не спускать глаз с Томки.

На этот раз судьба благоприятствовала знаменитому капитану. Не прошло и двадцати минут, как боцман, оставив мяч, бросился догонять кошку. Это его и погубило: на повороте тропинки он сам себе наступил на пятку и полетел кубарем. С воинственным кличем ринулся Юрка и вмиг очутился над Томкой.

— Вставай!

Томка не хотел подниматься. Хныкая, он шмурыгал носом, всячески выкручивался, явно выгадывая время. Но Юрка был настойчив и пришлось подчиниться.

— Идем в беседку, — тревожно шептал капитан. — Скорей! Да ты не стирай кровь, пусть капает…

Юрка торжествовал. Наконец-то мечта близка к осуществлению! Этот изворотливый боцман в его руках. Но взглянув на Томку, сердце бравого следопыта ёкнуло: спокойствие Томки показалось подозрительным.

Желая поскорее все закончить и не дать возможности боцману очухаться, Юрка втолкнул его в беседку и моментально вытащил из кармана контракт и огрызок карандаша.

— Вымажь кровью карандаш и напиши свое имя, — решительно приказал капитан.

Томка взял карандаш, повертел его в руках и равнодушно вернул Юрке:

— Это цтоб Томку написать? Я могу папу и маму и то печатными буквами…

Вот она — катастрофа. Сердце не обмануло. Юрка видел себя на краю гибели. Он презирал этого скользкого, увертливого толстяка, который, к тому же, улыбается над безнадежным положением того, кто…

— Ах, так! — не выдержал Юрка. Схватив контракт, он приклеил его к томкину носу. — Тут твоя кровь! — с вдохновением изобретателя воскликнул знаменитый путешественник. — Это еще лучше подписи. Вроде печати…

А Томка сплошал. Он упустил момент, когда можно было схватить и порвать этот важный документ. Теперь уже поздно. Окровавленная бумага, отдающая его жизнь в руки Юрке, бумага, в которой была заключена судьба ножа, коньков, крокета, уже находилась в глубоком кармане штанов великого северного путешественника…