Илья Суслов: Прошлогодний снег

Конечно же я не могу сразу охватить все производство. Я всегда что-нибудь забывал. Поэтому на ежедневной летучке у директора я выглядел смешно и глупо. Директор относился ко мне снисходительно, но всегда издевался надо мной. «Встань, — говорил он мне на совещании. — Скажи, что мы шьем на „Кристензенах“?» А я не помнил, потому что не успевал обойти цеха. «На „Кристензенах“ сейчас идет это… Ну, как его… Это…» — мямлил я. «Смотрите на него, — говорил директор, — смотрите на этого дипломированного болвана, он не знает, что идет на „Кристензенах“. А что ты вообще знаешь?» И я не мог ничего возразить, потому что он был прав. Нас учили в институте чему угодно, только не работе на предприятии. Я молчал, виновато поглядывая на сочувствующих коллег, и тихо улыбался.

После работы я шел домой, думая о том, что я, наверное, бездарен, как пень. Что же делать, кто-то должен быть бездарен…

Я студент! Правда, у мамы прибавилось седых волос, папа стал совсем тихим, но это все позади.

А было так. Я вышел из школы без медали. Физик таки сдержал свое слово. Он поставил мне годовую четверку.

Я сказал себе: «Ну и что? Миллионы детей по всей стране не получили медали, они будут сдавать экзамены и пойдут в вузы. Я ничуть не лучше других».

И я пошел поступать на редакционный факультет. Я полагал, что буду хорошим редактором. По секрету скажу, что я давно готовился к поступлению на этот факультет. Когда на уроках я выдавал что-нибудь новенькое, все ахали, а учителя говорили: «Посмотрите на Шифрина, у него голова на плечах». Но голова тут ни при чем. Просто, я читал не школьные нудные учебники, а вузовские. Ну, а с русским языком все было в порядке: учителя давали мне проверять диктанты и сочинения наших учеников. Каюсь, приятелям я ставил четверки и пятерки, даже Рафке Раскину, который писал «карова». Я был очень уверен в себе.

Конкурс в институте был большой — 12 человек на место. Вступительный диктант был «хитрый», и в каждом слове неподготовленный мог сделать от 2 до 5 ошибок. А я наизусть знал эти дурацкие диктанты: «Аполинария Никитична разожгла конфорку и отправилась на галерею…»

Диктант я написал здорово. А потом начались устные экзамены. Я отвечал как пулемет. Я знал все вопросы. Географ спросил: «Где расположено..?»

Я: тр-р-р!

Географ: «Правильно. Идите. Тройка».

Историк спросил: «Назовите мне, пожалуйста…»

Я: тр-тр-тр!

Историк: «Правильно. Идите. Тройка».

Литератор спросил: «Расскажите нам о…»

Я: тр-тр-тр!

Литератор: «Правильно. Идите. Тройка».

Они все поставили мне тройки! Я ходил как сумасшедший. В чем дело? Историк в коридоре мне сказал:

— Ничего не поделаешь. Так надо.

— Кому надо?

Но он уже отошел не оглядываясь. Кажется, я начал понимать.

Они не хотели, чтобы я стал редактором! Они нарочно ставили мне тройки! И они сказали мне, что я не прошел по конкурсу. Я схватил свои документы и сунулся в другие институты. Куда там! Со мной даже не говорили! Я понял, что пропал. В этом году я провалился!

Я печально спускался по институтской лестнице, думая о том, что я, в сущности, очень несчастен. Навстречу мне шел председатель приемной комиссии.

— Что вы нос повесили, юноша?

Я сказал:

— Вы меня не приняли в институт. Что же мне делать?

Он сказал:

— Ну, расстраиваться еще рано. Идите на другой факультет.

— На какой факультет?

— Ну, скажем, на механический. Будете инженером-механиком. Вам очень пойдет.

— Да что вы, — сказал я, — ну какой я инженер! Я и предметов-то этих в школе никогда не учил, списывал всегда контрольные работы у товарищей. И вообще, я хочу стать редактором.

— Редактором — нельзя, — сказал он, — а механиком — еще можно. У нас недобор на механическом. Сдайте ваши документы на этот факультет.

— Какие там экзамены?

— Да ерунда: алгебра, геометрия, тригонометрия — письменно и устно, физика, химия и язык. Вот и все. Подумаешь! Даю вам на все целых 5 дней. Сегодня у нас 22 августа. Если все сдадите, с 1 сентября начнете учебу. До свидания.

И он пошел дальше, а я остался, лихорадочно соображая, как мне поступить. Как только я подумал о том, что все ребята будут учиться, а я, несчастный, буду с утра до ночи шляться без дела, — я весь похолодел. Я хочу учиться! В конце концов, не все ли равно, кем быть? Буду механиком! Все равно высшее образование! Я хочу учиться!

Я побежал в приемную комиссию и подал документы на механический факультет.

Я вышел из дверей приемной комиссии и перевел дух. В углу толпилось несколько робких мальчиков в очках.