Юй Хуа - Братья

— Получил?

Ли кивнул. Заметив, какой счастливый вид был у Сун Гана, он тоже спросил:

— И ты получил?

Сун Ган в ответ принялся так же кивать головой. Братья вошли в дом и, словно в страхе, что кто-то придет обворовать или ограбить их, прикрыли двери. Потом они задернули занавески и рассмеялись. Оба положили свою зарплату на кровать: всего получилось тридцать шесть юаней, насквозь промокших от пота. Сун Ган и Бритый Ли сели на кровать и стали пересчитывать свои деньги, при этом глаза у Ли блестели, как звезды, а глаза Сун Гана стянулись в узенькие щелочки. Он уже начал страдать близорукостью и глядел на деньги в своих руках, чуть не припечатывая их к носу. Ли предложил сложить деньги вместе, чтобы всеми ими распоряжался Сун Ган. Тот решил, что он старший и потому должен распоряжаться деньгами. Он подобрал их с кровати, аккуратно сложил купюра к купюре, а потом велел брату последний раз всласть пересчитать их. Затем он сам с наслаждением пересчитал купюры и радостно сказал:

— Я никогда не видел столько денег.

С этими словами он поднялся с кровати, ударившись головой о потолок. Опустив голову, Сун Ган развязал свои закрученные на двойной узел штаны. Под ними оказались трусы, сварганенные из кусков старого тряпья. Внутри у трусов был маленький кармашек, и он с величайшей осторожностью вложил в него обе их зарплаты. Бритый Ли сказал, что этот кармашек сделан на редкость искусно, и спросил, кто это пришил Сун Гану такую штуку. Сун Ган признался, что сделал это сам и сам же смастерил себе эти трусы. Ли удивленно воскликнул:

— Да ты мужик или баба?

Сун Ган рассмеялся:

— А еще я умею свитера вязать.

Получив свою первую зарплату, братья первым делом отправились в «Народную» и съели каждый по миске обжигающе горячей лапши. Бритый Ли хотел заказать саньсянь, но Сун Ган был против и сказал, что потом, когда жизнь станет получше, можно будет позволить себе есть и саньсянь. Ли решил, что это верно. На сей раз лапша была своя собственная, а не каких-нибудь там мужиков, что пришли порасспрашивать про задницу Линь Хун. Он кивнул и согласился на миску пустой. Сун Ган подошел к кассе, развязал штаны и принялся шарить там внутри, глядя на тетку за аппаратом. Ли разразился хохотом. Тетка лет за сорок, стоявшая у кассы, с выражением полнейшего равнодушия ждала, пока Сун Ган нашарит деньги, словно таких сцен она уже навидалась вдосталь. Сун Ган выловил из трусов одноюаневую банкноту и протянул кассирше, придерживая свои трусы в ожидании сдачи. Две миски пустой лапши стоили один цзяо и восемь фэней, так что сдачи вышло восемь цзяо и два фэня. Получив свои деньги, Сун Ган свернул банкноты и запихнул их вместе с двумя фэнями мелочи обратно в трусы. Потом он наконец-то завязал штаны и уселся за пустой стол рядом с Бритым Ли.

Доев лапшу, братья вытерли пот со лба и вышли из «Народной». Они отправились в лавку «Красный флаг» за тканью. Там Ли с Сун Ганом выбрали темно-синюю плотную ткань. На этот раз за кассой стояла девушка лет двадцати, и, когда Сун Ган снова развязал штаны, запустил руку в трусы и принялся там шарить, она, глядя на это движение и идиотскую ухмылку Бритого Ли, покраснела до ушей. Она отвернулась и стала делать вид, что болтает со своей коллегой. Сун Ган ковырялся очень долго, считая про себя банкноты. Когда он наконец извлек деньги на свет божий, то их оказалось ровно столько, сколько нужно: ни фэнем больше, ни фэнем меньше. Девушка, заливаясь краской, взяла у Сун Гана деньги, и Ли с удивлением спросил его:

— Когда это ты выучился эдакой фигне? Прям как слепой!

Сун Ган сощурил глаза и посмотрел на смущенную девушку. Из-за своей близорукости он не видел, что она покраснела. Он с улыбкой завязал штаны и с улыбкой ответил:

— Если сложить купюры по порядку, от маленьких к большим, то будет понятно, какая где.

Потом братья с тканью в руках отправились вместе в лавку к портному Чжану, и каждый заказал себе по суньятсеновке*. Сун Ган в третий раз развязал свои штаны и запустил туда руку. Портной Чжан с сантиметром на шее смотрел, как шарит у себя в портках Сун Ган и, ухмыляясь, произнес:

— Ишь как спрятал.

Когда Сун Ган отдал ему деньги, портной поднес их к носу и втянул ноздрями воздух со словами:

— Хреном твоим воняют…

Близорукий Сун Ган сумел разглядеть, что портной нюхал его деньги. Когда братья вышли из лавки, он, сощурившись, спросил Бритого Ли:

— Он что, деньги мои нюхал?

Ли понял, что брат видит уже совсем неважно. Он настоял на том, чтоб пойти к окулисту и заказать там пару очков. Сун Ган замотал головой и сказал, что потом, когда жизнь станет получше, можно будет позволить себе и очки заказать. Только что, когда речь шла про лапшу саньсянь, Ли был горой за идею Сун Гана, но на этот раз, когда дело коснулось очков, он не согласился. Он встал посередь улицы и заорал на брата: