Юй Хуа - Братья

Братья, словно герои-триумфаторы, пошли по лючжэньским улицам. Бритый Ли сжимал в руке бумагу из уезда, и Сун Ган два раза останавливался посмотреть на нее. Встав посередь улицы, он громким голосом декламировал приказ о назначении, а дочитав до конца, проникновенно говорил брату:

— Я правда так рад.

Едва они вошли в столовую «Народная», как Сун Ган от порога закричал тетке-кассирше:

— Две порции саньсянь!

У кассы он вытащил из кармана приготовленные семь цзяо и со звонким шлепком положил их на прилавок. Тетка от этого перепугалась не на шутку и проворчала:

— Всего-то семь цзяо. Да если б это были десять юаней, и то не стоило б так пыжиться.

Доев лапшу, братья, обливаясь потом, побрели домой. На обратном пути Бритый Ли трижды разворачивал свою бумагу и показывал знакомым, а Сун Ган два раза останавливался и читал ее вслух. Дома Сун Ган велел ему сохранить документ как следует, боясь, как бы Ли его не посеял. На это Ли ответил словами Тао Цина:

— Какой же ты бесцеремонный. Эту бумагу нужно сдать в архив организации, я теперь — госслужащий.

От этих слов Сун Ган обрадовался еще больше. Он подумал, что брат у него в самом деле необыкновенный. Взяв бумагу в руки, Сун Ган в последний раз принялся жадно есть ее глазами. Дочитав до конца и вспомнив, что больше он ее не увидит, Сун Ган расстроился. Но он тут же нашел решение: достал лист чистой бумаги и аккуратно переписал приказ черной тушью. Потом он осторожно перерисовал красной тушью печать. Бритый Ли не помнил себя от восторга — все твердил, что печать Сун Гана вышла даже лучше настоящей. Дорисовав, Сун Ган улыбнулся, словно у него гора с плеч свалилась. Вернув бумагу брату, он взял в руки свой экземпляр и сказал:

— Теперь можно будет читать эту.

За зарплату братьев отвечал Сун Ган. Всякий раз перед тем, как потратить деньги, он советовался с Ли и добивался его согласия. Когда Ли официально стал начальником, Сун Ган по собственному почину купил для него черные кожаные ботинки. Он сказал, что раз теперь Бритый Ли стал директором, нельзя ему больше разгуливать в старых потрепанных кедах, нужно ходить в блестящих ботинках. Увидев ботинки, Ли обрадовался и принялся, загибая пальцы, считать: от уездного секретаря досчитал до главы уездной администрации, от главы администрации — до директоров нескольких крупных заводов. Выходило, что все уважаемые люди в Лючжэни ходили в черных кожаных ботинках.

— Так я тоже уважаемый человек, — сказал он.

Свитер Бритого Ли тоже поизносился, да к тому же был связан из ниток разного цвета — еще Ли Лань состряпала его когда-то из нескольких распущенных кусков. Сун Ган купил для Бритого Ли семьсот пятьдесят граммов шерсти бежевого цвета и стал после работы вязать брату свитер. Он работал, все время прикладывая свое творение к модели, и через месяц свитер был готов. На Ли он сидел как влитой, а на груди красовался узор в виде волн, а по волнам плыл, расправив паруса, кораблик. Сун Ган сказал, что кораблик символизирует лежащую впереди карьеру. Ли вопил от счастья:

— Сун Ган, какой ты чудный! Даже все женские штуки делать умеешь.

Раньше Ли выходил из дому в черных ботинках, накинув темно-синюю суньятсеновку и как следует застегнув ее на все пуговицы (и даже на верхний крючок). Когда у него появился новый свитер, Ли перестал закупориваться под завязку, а откинув полы, гордо маршировал по улицам, чтобы все видели его волны и кораблик. Он держал ладони в карманах, выпятив грудь. Все прохожие улыбались.

Наши лючжэньские бабы отродясь не видали такой диковины, как вышитый кораблик. Заприметив Бритого Ли, они обступали его со всех сторон и принимались щупать свитер, силясь понять, как был вывязан узор. Все они охали от восторга:

— Да еще и парус приделан!

Бритый Ли, вскинув голову, посмеивался и слушал, как нахваливают его обновку. Бабы спрашивали, кто это такой умелец, и Ли с гордостью отвечал:

— Сун Ган. Только детей рожать не умеет, а так все умеет.

Похвалив узор, они принимались вызнавать, что это был за кораблик:

— Рыболовецкий или как?

— Рыболовецкий? Это карьерный корабль.

Эти пошлые вопросы бесили Бритого Ли, и он, отталкивая их руки, думал про себя, что показывать бабам свой замечательный корабль — все равно что метать бисер перед свиньями. Взбешенный Ли брел прочь и, обернувшись, издевательским голосом спрашивал:

— А вы, кроме как детей плодить, на что еще годны?

Когда Бритый Ли превратился в «товарища директора», он стал часто ходить на совещания с другими директорами. Все это были сплошь персоны в суньятсеновках и черных кожаных ботинках. Бритый Ли встречал их улыбкой, жал всем руки, а через месячишко-другой и вовсе стал со всеми на короткой ноге. Так Ли вступил в лючжэньское высшее общество и начал считать себя пупом земли. Он полюбил разговаривать, гордо вскинув голову.