Стен Надольный - Открытие медлительности

— Опять ползет по буквам!

Они всегда так говорили, глядя на то, как он двигается. Отец сам придумал это выражение.

Он слишком медленно смотрел. Если бы он был слепым, он видел бы больше. Ему пришла в голову мысль! Он снова спустился, лег на спину и перебрал весь вяз в голове, снизу доверху, ветку за веткой, пока не выучил его наизусть. Тогда он завязал себе глаза чулком, нашел на ощупь нижнюю ветку и полез, громко считая. Метод оказался хорошим, но немного опасным. Он еще не вполне овладел этим деревом и время от времени делал ошибки. Он решил, что будет тренироваться до тех пор, пока не наловчится так, чтобы движения обгоняли счет.

Пять часов пополудни. Потный и задыхающийся, он добрался до развилки, сел и сдвинул повязку на лоб. Он не собирается здесь рассиживаться, время терять, передохнет — и дальше! Скоро он станет самым быстрым человеком на земле и только будет прикидываться, будто ничего не переменилось. Он станет для виду слушать вполуха, говорить с расстановками, «ползать по буквам» и везде не поспевать. А потом он устроит настоящее представление: «Джон Франклин — самый быстрый человек на свете!» На ярмарке в Хорнкасле он расставит шатер. Все придут, чтобы над ним посмеяться: семейство Баркеров из Спилсби в полном составе, Теннисоны из Маркет-Рейзена, из Донингтона — аптекарь Флиндер с вечно кислой миной, Крэкрофты, — в общем, все те, кто сегодня был утром! Сначала он им покажет, что может переговорить самого быстрого говоруна, повторяя за ним все слова, даже самые редкие, а потом он засыплет их ответами и будет отвечать так быстро, что никто не разберет ни слова. А с картами и мячами он будет управляться так, что у них в глазах зарябит. Джон повторил про себя все ветки и полез вниз. На последней он все-таки сбился и упал. Джон сдвинул повязку на лоб: опять правая коленка!

Сегодня за обедом отец рассказывал о каком-то французском диктаторе, которого свергли и который теперь совсем голову потерял. Когда отец прикладывался к «Лютеру и Кальвину», Джон хорошо понимал, что он говорил. И походка у него становилась другая: он шел, будто боялся, что земля сейчас расступится перед ним или грянет гром. Если Джону удавалось разобрать слово, ему тут же хотелось знать, что оно значит. «Лютер и Кальвин» — это пиво и джин.

Он поднялся с земли. Теперь он собрался заняться мячом. Он будет бросать мяч в стенку и пытаться поймать его, и так не меньше часа. Но прошел час, а он так ни разу и не поймал мяча, зато вместо этого получил порку и принял новые решения. Он сидел на корточках на пороге родительского дома и напряженно думал.

С мячом у него почти что получилось, потому что он нашел способ, как с ним бороться: главное, сосредоточить взгляд на одной точке. Он больше не следил за тем, как он подпрыгивает и падает, а смотрел в одну точку на стенке. Он знал, ему не поймать мяча, если он будет за ним следить. Он поймает его только в том случае, если будет подкарауливать его. Несколько раз мяч чуть было уже не попался в расставленную ловушку, но тут начались одни сплошные неприятности. Сначала он услышал слово «беззубый», так его теперь называли после вчерашнего. Пришел Том и другие, они хотели просто поглазеть. А потом началась игра в улыбки. Когда кто-нибудь улыбался Джону, он всегда отвечал улыбкой и ничего с этим поделать не мог. Даже если его при этом таскали за волосы или били по коленке, он продолжал улыбаться, потому что не успевал так быстро убрать улыбку с лица. Это очень нравилось Тому, и Шерард тут был бессилен. В довершение ко всему у него стащили мяч.

Кричать на крытой галерее возле Франклинова дома было строго запрещено. На крик вышла матушка Ханна. Не хватало еще рассердить отца. Обидчики знали, что она говорит и ходит почти как Джон. Она тоже не умела по-настоящему сердиться, и дерзкие мальчишки пользовались этим. На требование матери вернуть обратно то, что взяли, они бросили ей мяч, но бросили так сильно, что она не успела его поймать. Дети выросли и не слушались взрослых, если те были медленными. Тут появился отец. Кого он отругал? Матушку. Кого побил? Джона. Растерявшемуся Шерарду он велел больше не показываться на глаза. Вот как оно все вышло.

Смотреть подолгу в одну точку оказалось полезным и для другого: это помогало думать. Сначала Джон видел только крест в центре площади, потом к нему добавились другие вещи: ступеньки, дома, повозки, он видел все, но при этом ему не нужно было подгонять свои глаза, заставляя их перескакивать от предмета к предмету. Одновременно у него сложилось в голове объяснение всех его бед в одну единую картинку, в которой совместились и ступеньки, и дома, и дальний горизонт.