Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

— Брависсимо, — Жорж смахивал слезы смеха с длинных ресниц.

— Она однозначно должна переехать в Португалию, — заливался Жоа.

— О! Мне бы очень этого хотелось. Жоа, ты будешь тем самым человеком, который выдаст мне кредит, когда я куплю квартиру на Мадейре.

— Почему бы и нет? На острове мало достойных игроков в покер.

Я собиралась что-то ответить, но заметила отстраненный взгляд Дженнаро, который смотрел в одну точку в то время, как его красивые руки виртуозно перетасовывали карточную колоду. Не знаю, о чем думал синьор Инганнаморте, но изумленный Мигель не мог оторвать глаз от мелькавших картинок с изображением разномастных дам и королей. Мне невыносимо захотелось курить, и, извинившись перед Жоржем и Жоа, я незаметно выскользнула на улицу. Аномальная жара вывесила белый флаг, и на Мадейре царила глубокая звездная ночь. Круглые столы с террасы уже убрали, и в неожиданной пустоте я почувствовала себя вполне привычно. Одинокий бармен подал мне знак рукой, намекая на очередной коктейль.

— У вас есть «Brisa Maracuja»?

Ветер донес мои слова, несмотря на внушительное расстояние. Бармен улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Вы можете купить в соседнем баре. Там еще открыто.

Он указал в направлении близлежащего заведения.

Бар явно работал на последнем издыхании. Пара пьяных вдрызг португальцев закидывались poncha за ярко-зеленой стойкой… и тут я. Они долго соображали, не сон ли это, пока я рассчитывалась за бутылочку божественного напитка. Один из обезумевших мужчин что-то залепетал по-португальски, явно обращаясь ко мне.

— Что он говорит? — спросила я у приятного мальчика-официанта.

— Говорит, что хочет на вас жениться.

— Передайте ему «спасибо», но я сегодня не могу. Не подскажете, как мне спуститься к океану?

— Спускайтесь по нашей лестнице. Так ближе всего. Дальше налево. Держитесь за канат. Вы на каблуках…

— Obrigada!

Ноги гудели со страшной силой. Сохраняя равновесие и балансируя между пропастью с обеих сторон, я шаг за шагом приближалась к бурной стихии. Ветер больно бил в лицо и безжалостно трепал мои непослушные волосы. Добравшись до ближайшего поручня, я поставила на камень бутылочку «Brisa» и щелкнула зажигалкой. Я. Небо. Океан. Одиночество. Мадейра. Никотин. Последний спутник доводил до экстаза и провоцировал выделение слез. Разве не этого я так желала, разбивая в кровь тонкие костяшки пальцев? Помню, как я не могла спать и со всей дури колотила о деревянную спинку кровати, умирая от боли и желания победить тошнотворную бессонницу. Помню, как просыпалась с единственным желанием курить и не могла уснуть, потому что все еще хотелось достать из пачки очередную сигарету. Да, так легче дышалось, несмотря на то, что smoking kills [96]. Но non-smoking тоже kills, и очень даже часто. «In God we trust» [97], как говорится. Особенно, когда сердце болит от воспоминаний и пытается выскользнуть наружу, разорвав нежную кожу на левой груди. Я сделала глоток «Brisa» и, не успев вернуть бутылочку на законное место, обнаружила пару сильных рук, которые опустились на парапет, лишив меня дыхания и свободы движений:

— Мадемуазель, вы настолько расстроились, что не выпал royal flush? Снова решили утопиться в океане?

— Нет, всего лишь хотела убиться на каблуках. — Я сосредоточилась на правильных грамматических оборотах, чтобы не выдать пробивающуюся в голосе дрожь.

— Не повезло?

— Не повезло.

— Бедный ребенок…

«Бедный ребенок» хотел собрать волю в кулак и нанести острый боксерский удар по безукоризненной мужской челюсти, но руки желанного противника заскучали от прикосновений прогретого солнечными лучами парапета и сомкнулись в нежный замок на моем животе.

— Почему вы сбежали?

— Не знаю… Не привыкла слишком долго находиться среди большого количества людей. В какой-то момент я устаю и мне становится грустно. А вы почему?

— Потому что я, в принципе, не люблю людей.

— Даже если они хорошие?

— Даже если так. Так почему вам грустно?

— Потому что есть две проблемы.

— Какие?

— У меня закончились сигареты, и я влюблена.

— Из-за первого волноваться не стоит. А вот вторая проблема не дает мне покоя уже несколько дней, и я пока не решил, что с этим делать.

Он приподнял мои волосы почти с такой же осторожностью, как это делала Сильвия.

— Что значит несколько дней? Я вам только сейчас об этом сказала.

— Мадемуазель, ну, я же не слепой и не дурак. Я все прекрасно вижу и понимаю: и то, как вы обнимали меня в лиссабонском аэропорту, и то, как текли по-детски ранимые слезы в Париже… Проблема заключается не только в вашей влюбленности.