Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

Привычная игра в «мадемуазель» и «синьор Инганнаморте» не оставляла в покое даже в экстренной ситуации.

— Мне нужно попасть в «Choupana Hills», — лаконично ответил он.

— Вы с ума сошли? Жорж сказал, что оттуда людей эвакуируют! Пожарные ничего не могут сделать с огнем… — Контролировать эмоции больше не было сил.

— Джулия, я повторяю в последний раз: мне нужно в отель. Звони Жоржу.

— Нет. Не оставляйте меня. Пожалуйста.

— Ты сейчас говоришь ерунду. Когда мы приедем в Фуншал, у меня не будет времени на детские капризы.

Я не знала, что ответить. По мере того как мы приближались к мадейрской столице, в салон начал проникать запах едкого дыма. И вот тогда со мной произошло то, что уже неоднократно случалось в критические моменты жизни. Немцы называли это красивым словом «Gelassenheit». Хладнокровие. Невозмутимость. Умение совладать с собой. Такова была моя реакция на опасность и экстремальные обстоятельства. Чем больше рушились мои жизненные позиции, тем спокойнее я становилась, вспоминая тот маленький, единственный шажок, который однажды отделял меня от смерти на реанимационной кровати.

— Что вам сказала Джоана?

Мой голос настолько преобразился, что Дженнаро на долю секунды оторвал взгляд от горной дороги, на бешеной скорости вписавшись в крутой поворот.

— Ничего хорошего.

— Что с «Reid’s»?

— Огонь туда не дойдет.

— Зачем вам в «Choupana Hills»? Что такого в этом отеле, что вы мчитесь туда, как псих, среди ночи на скорости сто пятьдесят километров в час? Ради чего все это? Ради десятка дорогих рубашек, которые могут сгореть в ваших апартаментах? Ради каких-нибудь дурацких документов, оставленных в сейфе?

— Мадемуазель… — сдержанно проговорил он.

— Ради сотни тысяч долларов? Ради чего, бл…дь, вы готовы нас угробить по дороге туда? — продолжала я без остановки.

Думаю, что его удивило, а скорее, зацепило не то, что я говорила, а как я это делала — без истерик, без надрыва, без малейшего намека на страх и отчаяние. В любой другой ситуации Дженнаро наверняка прибегнул бы к своему стандартному способу отшить меня вместе с тысячей лишних вопросов, но в этот раз он поступил иначе.

— В отеле находится то, что мне по-настоящему дорого. Очень-очень дорого, понимаешь?

— И вы готовы рискнуть ради этого всем?

— Да. Поэтому я прошу тебя: позвони Жоржу. Каждая секунда на счету.

— Синьор Инганнаморте, я этого не сделаю по одной простой причине. Если вы готовы рискнуть всем ради того, что находится в отеле, который в любой момент может сгореть ко всем чертям, то поймите и меня. В этой машине находится тот, кто мне по-настоящему дорог. Очень-очень дорог. И если он сумасшедший настолько, чтобы добровольно мчаться в очаг лесного пожара, то я с ним. Потому что только с ним я чувствую себя в безопасности. И я его очень люблю. Слишком сильно люблю для того, чтобы отстегнуть ремень и выйти из этой машины. Не бросайте меня. Пожалуйста.

— Ты совершаешь большую ошибку, — сказал он, обдумав мои слова.

— Мои ошибки — это моя зона ответственности. Только моя.

— Мадемуазель… — Он пристально на меня посмотрел, влетая в очередной тоннель. — Дернул же меня черт вернуть вам книгу в Женеве.

— По этому поводу у меня много вопросов в запасе, — неожиданно для себя я улыбнулась. — Я знала, что это вы. Знала. И еще: с вами я ничего не боюсь.

Вся моя храбрость, бравада и никому не нужная смелость в миг улетучились, когда перед нами открылся вид на ночной Фуншал. Если к запаху дыма я давно приспособилась и даже привыкла, то к мелькающей сквозь лобовое стекло картинке — нет. И еще раз нет. Глаза отказывались воспринимать увиденное и изо всех сил сигнализировали о невозможности происходящего. Над городом нависло зловещее густое облако, сводившее на нет его таинственную красоту и зарождающиеся по вечерам огоньки. Дым окутывал все вокруг, застилая плотной скатертью дома, улицы, деревья, фонари и даже дороги, а во всей этой беспросветной серости мелькали силуэты напуганных людей и пролетавших мимо пожарных машин.

— Вы что-нибудь видите? — полушепотом спросила я, словно боясь еще больше ухудшить наше и без того незавидное положение.

— С трудом, но вижу.

Он по наитию въезжал в повороты, прекрасно ориентируясь на местности.

— Дженнаро… — простонала я, когда мы спустились с небольшой возвышенности и картинка слегка прояснилась.

Я не смогла произнести ни слова больше, не в силах была отвести глаза от пылающего вдалеке «Choupana Hills». Огненные островки прорывались сквозь завесу дыма, ужасая своими масштабами и беспощадной энергией. Казалось, что ветер взбесился и затеял смертельную игру: он с легкостью подхватывал искры и с озорством проворного ребенка метал их в хаотичном направлении.