Марк Хэддон - Крушение пирса

На лондонском вокзале Юстон она села на поезд, который, бодро постукивая колесами, помчался на север. Кэрол наслаждалась знакомыми звуками. Сидящие на цепи собаки в крошечных двориках, эстакады, сельские домики, нарядные, как на почтовой открытке, — все полученные когда-то ею уроки истории были запечатлены в этих пейзажах. Великопостная милостыня [64] Имеется в виду символическая раздача милостыни от имени монарха в виде специально отчеканенных серебряных монет в 1, 2, 3 и 4 пенса, которая раздается в Страстной четверг. , «Розовый круг» [65] Детский хороводный танец. … Надо было заранее позвонить, подумала она, но решила, что без предварительного звонка ей по крайней мере удастся незаметно прокрасться к дому и посмотреть, что там творится. Если ей покажется, что все в порядке, она войдет, а если нет — развернется и сразу же уедет.

Она вылезла из такси на Грейс-роуд и немного постояла, глядя на противоположную сторону большого заросшего травой треугольника, обозначавшего центр квартала, — две стороны образованы многоэтажными домами, а вдоль третьей тянется ряд магазинов. В центре, естественно, предполагалась игровая площадка. В целом это место выглядело, должно быть, просто фантастически, но только в виде архитектурного проекта и еще до того, как все это было построено и заселено вполне реальными людьми.

Вон там местный магазин сети «Низа», а там — «Фраинг сквард», где торгуют жареной картошкой. Между ними консультационный центр Берни Кавелла. Двое мальчишек увлеченно показывали друг другу сложные трюки на маленьких велосипедах, устроившись в центре площадки на большом, выступающем из земли камне, которому они дали название «Метеорит». Кэрол свернула налево и прошла мимо Франклин-тауэр, где, как всегда, даже в холодном декабрьском воздухе, чувствовалась прогорклая вонь от мусорных баков.

Дом номер 17 по Уоттс-роуд. Перед ним дорожка, вымощенная старой, потрескавшейся сланцевой плиткой. Несмотря на то что давно уже перевалило за полдень, все шторы на грязных окнах были задернуты. Звонок не работал. Кэрол постучала, погремела крышкой почтового ящика, немного подождала и снова постучалась, но ей никто не открыл. И душу ее вдруг охватило то ли отчаяние, то ли облегчение — она и сама не была уверена в собственных чувствах. Присев на корточки, она заглянула в замочную скважину. В холле было темно и холодно, и оттуда тянуло каким-то странным запахом. Пожалуй, мочой.

— Мам!.. — позвала она, вмиг снова став девятилетней девочкой в зеленом шерстяном пальтишке и противных носках, которые вечно сползали и комком собирались под пятками в резиновых сапожках. Она снова постучала по почтовому ящику: — Эй, мам, привет!..

Оглядевшись — не видит ли ее кто-нибудь, — она локтем разбила стеклянную панель на двери, как делают грабители в фильмах, и просунула руку в щель, чувствуя, как по спине пробегает дрожь от страха, что тот, кто сейчас внутри, схватит ее за руку. Затем аккуратно сняла с двери цепочку и, приподняв щеколду, вошла.

В прихожей неприятный запах ощущался сильнее; кроме того, пахло сыростью и чем-то нечистым. На телефонном столике выросла целая пагода разнообразных почтовых конвертов, серая пыль перекатывалась клубками между ковром и плинтусом, скапливаясь в углу. Во многих местах обои отстали от влажной штукатурки и надулись пузырями. Ей показалось, что она слышит наверху чьи-то шаги. А может, просто у нее воображение разыгралось?

— Мам?..

В гостиной света тоже не было, лишь сквозь задернутые шторы проникал слабый тонкий лучик солнечного света. Кэрол остановилась на пороге, увидев, что на полу лежит чье-то тело. Слишком маленькое, чтобы быть телом ее матери. Да и одет был этот человек в какие-то лохмотья. Ей еще никогда в жизни не доводилось видеть труп так близко. Но, к ее собственному удивлению, она испытывала в этот миг в основном гнев из-за того, что кто-то незаконно поселился в материном доме, а ей теперь придется еще и со всем этим разбираться. Прикрывая рукавом нос и рот, Кэрол обошла тело вокруг и присела на корточки, чтобы рассмотреть его получше. Оказалось, это женщина, причем гораздо старше, чем ожидала Кэрол. Неизвестная старуха лежала на грязном, покрытом отвратительными пятнами матрасе, ее седые волосы совершенно свалялись, ногти на руках чудовищно грязные, а одета она в грязный синий кардиган и длинную юбку из плотного зеленого вельвета… Юбка показалась Кэрол странно знакомой, и, глядя на нее, она вдруг поняла, что смотрит на свою мать.