Марк Хэддон - Крушение пирса

Дорожный знак сообщил им: «Штиллер на Зимзее».

Они проехали через центр города. Улицы здесь были вымощенные булыжником, над окнами маркизы. Миновали гостиницу «Чайка над озером» и гостевой дом «Запад». У дверей лавки мясника висела целая свиная туша. Они миновали Раштхаусштрассе, спустились почти к самой воде и дальше поехали, точно следуя изгибу береговой линии. Наконец Питер остановил машину возле небольшого дома с апартаментами, окна которых были обращены к озеру. Белые стены, деревянные балконы шоколадного цвета и крыша, похожая на черную шляпу, размера на четыре больше, чем нужно.

Клэр вынула спящего сына из автомобильного креслица и пристроила его головенку к себе на плечо. Питер, на ходу вытаскивая из кармана ключ, пропустил их в холл, совершенно пустой, где она увидела шесть деревянных почтовых ящиков, вазу с бумажными тюльпанами и большую фотографию цвета сепии на стене в рамке. На снимке был запечатлен вид на озеро где-то в начале прошлого века.

Лестница у них под ногами отозвалась гулким эхом. Питер взял у Клэр ребенка, потому что преодолеть предстояло целых три пролета. И после каждого ей приходилось немного постоять, чтобы отдышаться.

Когда они вошли в квартиру, свет Питер почему-то зажигать не стал, и, как только он закрыл за ними дверь, вокруг воцарилась почти полная темнота. Воздух был прохладным, пахнущим пчелиным воском и ванилью.

— Встань там, — попросил он Клэр, и она услышала многоголосый скрип ржавых оконных ручек и петель, а потом ставни распахнулись настежь, и ей сразу стало ясно, что совершенно неважно, какая в этой комнате обстановка. Да и сама комната служила, собственно, лишь рамкой для поистине невероятного вида, открывавшегося оттуда.

Клэр вышла на балкон. Флотилия парусных суденышек теперь покрывала всю поверхность озера; белые паруса кружили, то и дело меняя курс, возле желтого буйка. И Клэр словно растворилась в этом извечном круговороте жизни, в этом озерном свете, в зелени этих лесов. Питер стоял с ней рядом, на руках у него спал ее сын. Она провела пальцами по зернистой поверхности деревянных перил, где каждая шероховатость была точно напоминание о некоем лете, одном из множества минувших лет. А на другом, гористом берегу озера виднелся лес, который начали вырубать еще пятьдесят, сто или двести лет назад.

Клэр чувствовала, что во всем этом есть некое странное несоответствие, нечто неправильное, но ткнуть пальцем и сказать, что именно неправильно, она бы не смогла.

— А завтра мы возьмем лодку и отправимся под парусом на прогулку по озеру, — услышала она голос Питера.

Кэрол вышла из института, по красной линии метро добралась до Дэвиса, а дальше пошла пешком. Войдя в квартиру, она довольно долго стояла, словно оцепенев и чувствуя, какая пустота вокруг, боролась с противным холодком, поднимавшимся откуда-то из самого низа живота и постепенно захватывавшим все ее существо. И вдруг отчетливо поняла: ее ничто здесь больше не держит; она может просто взять и уйти, оставив все как есть. Кэрол быстро сложила свои вещи в два чемодана, бросила ключи в почтовый ящик и взяла такси до Логана, где, к счастью, буквально в последнюю минуту обнаружилось одно свободное место в эконом-классе на ближайший рейс «Бритиш эйруэйз», да еще и со скидкой, буквально за гроши. Возможно, это был знак свыше, но Кэрол в такие вещи не очень-то верила.

Сидя в «Старбаксе» и лелея в руках чашечку эспрессо, она представляла, как та маленькая женщина из «Фернандес и Чарлз», у которой вечно кислое выражение лица, будет стоять посреди ее гостиной, пытаясь понять, какого хрена ей делать с огромным мягким мячом для специальной гимнастики, с куклой-марионеткой для театра теней, привезенной с острова Бали, и с креслами из «Крейт энд Баррел». За столиком справа от Кэрол сидели рядышком двое мормонов — рослые сильные парни, видимо фермеры, в черных костюмах, на которых болтались большие, словно таблички на офисных дверях, бейджики с их именами: Элдерс Торстед и Белл. А за столиком слева какой-то человек с кожей цвета эбенового дерева в искусно вышитой белой джеллабе читал книгу «Новый финансовый порядок». Телефон сообщил Кэрол, что получено четыре новых сообщения, и она, сняв с телефона заднюю крышку, ногтями подцепила сим-карту, вытащила ее, а потом небрежно уронила и «симку», и сам телефон в мусорный бачок.

Объявили рейс Кэрол, и она поднялась в самолет. Бокал шампанского от авиакомпании, неудобное кресло, в котором слишком тесно и невозможно вытянуть ноги, и наконец рев мощных двигателей — и она оторвалась от земли… А через час Кэрол уже с удовольствием ела нежного, выкормленного зерном цыпленка с соусом из лесных грибов и молодым фенхелем и смотрела, как за иллюминатором рекой течет темная ночь. Потом она уснула, причем довольно крепко, и ей снился не тот старый сон — как ее самолет терпит крушение и сгорает в воздухе, — а совершенно новый, в котором она была обречена на вечное скитание в пространстве среди волн космической радиации, ослепительного сияния и мертвящего холода; когда она проснулась, их самолет уже снижался, кружа над озерами Хартфордшира и собираясь садиться в Хитроу.