Константин Сергиенко - Самый счастливый день

— Значит, ты меня разыграл.

— Я уж и сам не знаю.

— Почему не сказал мне об этом сразу?

— Не ждал я тебя, Николаич. Долг перед ней исполнил, а тебя не ждал. Сколько уж лет миновало. Если тогда не приехал, думаю, то уж сейчас совсем не резон. Да и как бы ты ехал сюда? Не пускают. Мёртвая зона у нас.

— На станции с подводой ты оказался случайно?

Егорыч вздохнул.

— Бог его знает. Случайно иль не случайно… С одной стороны, не ждал, с другой стороны — свербило. И наезжал я на станцию чаще, чем надо. Всё ж согласись, Николаич, много у нас происходит необычайного.

— Надо было сразу сказать.

— Да как же я мог, Николаич? Сам растерялся, как тебя увидал.

— Не стал бы я попусту трепать нервы, голову забивать. Эх, Егорыч…

— Я как бы и виноват, Николаич, но как бы и выполнил долг. Сделал, как она повелела.

— Да кто, кто, Егорыч? Это же сны! Какое-то поле, вещества в атмосфере! Они и рождают галлюцинации. Вроде наркотиков, понимаешь? Мне однажды подсунули сигарету с гашишем. Такое привиделось, не описать!

— Я понимаю, — грустно согласился Егорыч.

— Господи, а я как безумный полгода устраиваю командировку, рвусь, как безумный, рыскаю по углам, ищу следы. А всё оказывается очень просто. И почему мне в голову не пришло? Боже, какой идиот!

— Не кори, — возразил Егорыч. — Может, оно и к лучшему.

— Что к лучшему, что? Очередное разочарованье! Я и так живу унылой и серой жизнью. Она составлена из разочарований. Даже они в последние годы исчезли, очаровываться нечем. Или хуже, силы на это иссякли. Ты пойми, письмо ударило меня словно током! Я встрепенулся, подпрыгнул. Я увидел, не всё потеряно. Во мне загорелось, что-то вспыхнуло вновь. Письмо возвестило — я нужен! Я могу исправить! Все эти годы меня не покидало чувство вины. А это страшная тяжесть, поверь мне, Егорыч. Это плита, из-под которой белого света не видишь. Необходимо сдвинуть, свалить с себя эту плиту. Говоря по-житейски, мне нужно было встряхнуться, Егорыч!

— Вот и встряхнулся.

— Встряхнулся! Я только подвинулся к краю пропасти! И пропасть эта зовётся унынье. С чем я вернусь в Москву? С цифрами для учёных? Нужны им эти дурацкие цифры. Они только делают вид, что занимаются этой проблемой. На самом деле ни черта в ней не понимают. Диссертации пишут? Да! Приятель мой уже завершает. Я не цифры приехал сюда писать, не замеры делать. Я хотел разобраться с собственной жизнью, а оказалось, что это шутка. Егорычу приснилось, Егорыч вынул конверт и пошёл на почту. Милый мой, так мы дойдём до того, что будем изучать девицу Ленорман вместо Карла Маркса!

Егорыч всё больше расстраивался и всё больше вздыхал.

— Николаич, послушай…

Я опрокинул рюмку, махнул рукой.

— Нечего слушать. Завтра выводи меня и сажай на поезд.

— Ну, это уж…

Он не договорил. Дверь распахнулась, в избу с грохотом ввалились солдаты. Один направил на нас автомат, другой кинулся ко мне…

Та же комната, где проверяли мои документы в тот первый день. Только теперь горит настольная лампа под глухим колпаком. Поэтому лицо сидящего офицера едва различимо. Видно, что это немолодой человек с залысинами. На нём гимнастёрка и полевые погоны с голубыми кантами. Он что-то пишет. Почему все они пишут? Войдёшь в кабинет, строчат и ещё долго не отрываются от бумаги, кивком указав на стул, а то и вовсе не обращая вниманья. Скрипит перо, толчётся в чернильнице ручка. Наконец поднимает голову и рассматривает меня. Я начинаю первым.

— Капитан Васин, надеюсь?

Он молча глядит.

— Наконец-то. А то всё Васин, Васин. Капитан Васин!

У меня отвратительное настроение. Мне очень плохо. А потому смешны эти пронзительные взоры, намеренное молчанье.

— Имя. Фамилия. Отчество, — чеканит он глухим простуженным голосом.

— Сами знаете. Впрочем, если вам надо… — Я называюсь.

Он пишет.

— Ваши подчинённые грубо меня схватили. Ломали руки.

— А вы что хотели?

— Но я не оказывал сопротивленья.

— Вы с первого дня его оказали. Незаконно проникли в зону.

— Из-за какой-то бумажки я буду возвращаться в Москву, не выполнив заданья?

— Какого заданья?

— Я приехал в научную командировку. Я должен был сделать замеры.

— Ложь. Ваша цель другая.

Что-то знакомое в этих словах.

— Какая же, если не секрет?

— Это мы выясним.

— В командировке сказано ясно. Я привёз документы, не хватило какой-то формы.

— Человек, который приехал в командировку, не лезет через колючую проволоку под автоматы.