Эльфрида Елинек: Дикость. О! Дикая природа! Берегись!

Предпринимательша нарушила естественный ход военных действий, она стала тянуть мужчину к себе. Он напружинивает спину, как будто хочет, чтобы она высохла, и неловко теребит рукава своей куртки — может, его самого хотят превратить в собственность? Он, в общем-то, ничего против не имеет, только бы ему объяснили, кого слушаться, если будет поступать сразу несколько приказаний одновременно. Женщина хватает сумочку из редкостной звериной кожи и роется в бумажнике — опять наличные кончились! Нет, вроде хватит. Может, он ждет, что ему доплатят за свежевание звериных туш, притом наличными. Или его нужно ободрить в материальном плане, и тогда дело пойдет? Она не понимает масштаба его запросов: сотни это или тысячи? Может быть, потом, когда все кончится, он перестанет ссылаться на убогие обстоятельства своего рождения? Она поспешно ищет на ощупь кнопку возле кровати, кнопка на месте. Она, разумеется, функционирует, свидетельствуя о строгости законов этого дома. Однако что же говорит ей в ответ естественный гражданский закон непривлекательной бедности, явленный в этом человеке? Снаружи ничего не заметно. У него, как это обычно бывает у мужчин, начинает с губ капать темная слюна отговорок, все быстрее и быстрее. Вот так подцепила чудище! Слишком черствый кусочек, чтобы проглотить сразу. Он должен ее обнять! Ну ведь могут же когда-нибудь встречаться совершенно разные миры, как на Евровидении (певцы и публика, то есть победители и побежденные), которое сводит различные телеканалы на основе двух международных систем ценностей: спорт и музыка. Почему он колеблется, ведь эта возможность его не убьет! Родина! Вот она! Любовная диктаторша или, если можно так выразиться, диктофон, ведь как только она что-то говорит этому мужчине, ему тут же приходится отвечать эхом, ровно так, как в лесах родины: она определяет его положение, полицейская чиновница похоти. Вот она лежит, как собака на диване, и хватает его, о боже, прямо под жесткими лучами зимнего солнца. Вокруг нее — горные массивы платьев с этикетками, на которых написано ее имя и по которым люди могли бы узнать, чье платье, но этого не требуется, ибо эту женщину все узнают и так, всем знакомы ее фотографии. Она протягивает руки вперед, ведь должен же там кто-то быть, не только воздух. Мужчина хочет теперь полностью раскрыть свою маниакальную тягу к дому и семье. Он тупо хочет получить обратно то, чем раньше обладал, ему далее разрешают (раз он хочет пококетничать) приврать немного. Он бросается всем телом вперед и прячет свою курчавую голову у нее под белыми крыльями, с помощью которых предприниматели обычно разыгрывают из себя ангелов. Он по-прежнему говорит, как это все долго (кажется ей), рассказывает ей о своей исчезнувшей семье, у него даже нового адреса нет! Они все уехали. Все переселились. Женщина должна прямо сейчас, здесь, на этом самом месте (которое ему было бы очень по душе, если бы он был честен! так много комнат, и все так чисто!), стать заменой потерянному: в виде себя самой. Такое впечатление, что универсальный строительный супермаркет распахивает свои ворота: для каждого там что-то найдется, у кого много чего есть, тот раздаст всем понемногу. Лесоруб хочет, чтобы вечером после работы, которой у него нет, он пришел в чисто прибранный дом, которого у него тоже нет. Он уже заговорил о будущем, но и своего настоящего, даже на уровне россказней, не знает. Он думает, что наконец-то ухватил за хвост свою судьбу, а на самом деле держит за плечи эту удивленную женщину. Он в отчаянии (слишком поздно!) теребит одеяло, которым прикрылась предпринимательша, эта женщина, которая наконец-то разразилась нескончаемым смехом, и он падает на него, как куски льда, гася все мысли в голове. Женщина отбрасывает одеяло в сторону и принимается теребить своего слугу, как веточку. Она смеется не переставая. Он теряет равновесие и, сделав несколько невольных шагов, падает со всей своей деревенской неуклюжестью прямо на нее. Все его деревенские собратья, которые позволяют себя перекраивать только потому, что им врачи так велят, в это мгновение впервые в жизни все как один посмотрели просветленным взором на вершины гор, размышляя, насколько завтра потеплеет. Одного из них избрали, его выделили. Но ничего выдающегося он, конечно, с ее телом сделать не может. Очень ненадолго оба главных героя идут навстречу своим прихотям, неистово теребя друг друга за волосы и за разные части тела, лаская всё подряд, что попадается под руку.