Наташа Апрелева - У каждого в шкафу

— Ну что ты, что ты, — шепчет она, — все будет хорошо, очень-очень хорошо, ну что ты…

Средне-русая не плачет, не вздрагивает, смотрит прямо перед собой. Она сомневается. Пожалуй, она не поверит черной. Средне-русая голова начинает говорить:

— Я подстриглась недавно. Совершенно не жалко, я хотела, очень хотела, меня замучила перхоть. Что-то странное с этой перхотью происходит, уверена, что перхоть не должна так себя вести. А может быть, это и не перхоть вовсе, может быть, это гниды. Такие особенные гниды, они не липнут к волосам, они наоборот, наоборот.

Я заметила, что после моего разговора с кем-либо все частички перхоти превращаются в маленькие копии собеседника, ну вот такие крошечные Федьки, миниатюрные Витечки, игрушечные преподаватели, малютки девчонки… Я проводила рукой по волосам, и передо мной на столе, на страницах конспекта, на листах из «Общей биологии» резвились вот такие фигурки, занимались своими делами, внимания на меня не обращали в общем-то, но постоянно находились рядом, а это утомляет, это очень утомляет. Поэтому я минимизировала какие-то свои контакты, разговоры, встречи… Но это помогло не совсем. Если я брала в руки инструмент, начинала играть — я недавно взялась разучивать сольную сонату Бартока — так вот, с моих волос посыпались маленькие Бартоки, симпатичные лысоватые мужчины родом из Трансильвании, Стравинский тоже мне никак не давался, по этой же причине, уж очень они напрягали, его мелкие клоны в очках и с неизменной бабочкой, это галстук, уже не говорю про Паганини, его Концерт ре мажор я обожаю, боготворю каждую ноту, но носатые и кудрявые карлики со скрипочками меня раздражали, и я перестала играть вообще… Книг тоже касается, вот ты смеялась, что я грызу твоих «Унесенных ветром» полгода, но вряд ли бы тебе понравилось самой сидеть в окружении микроскопичных Маргарет Митчелл…

Кстати, несколько раз появлялась и злодейка Скарлетт, в образе Вивьен Ли разумеется. А вот ежели какой учебник под редакцией нескольких людей, так пожалуйста, пребудут все они, до одного, маленькие, важные, со спиртовками и колбами в руках… Только Бобка не спрыгивал с моей головы в больших количествах, я сидела рядом с ним, мои волосы даже касались его волос, но — нет, не появлялось ни крохотных Танечек, ни крохотных Бобочек, а я бы, кстати, и посмотрела.

Черная голова внимательно слушает. Несмотря на явный абсурд происходящего, ей интересно. Черная голова читает сейчас «Аэропорт» Хейли, и не отказалась бы посмотреть на кукольное представление — красавица-стюардесса Гвен, террорист-неудачник Гереро, веселая старушка Ада…

— Я не смогу тебе объяснить, но у меня такое чувство, даже убежденность, твердая, что все эти книги, учебники, посторонние люди — они не пригодятся мне. Почему-то я уверена, что, читая «Общую биологию» или толпясь у стола на патологической анатомии, — трачу зря свое время. Почему-то я уверена, что не могу себе позволить тратить его зря…

Средне-русая голова замолкает, тщательно раскладывает косичку из мулине на подушке, поднимается, молча выходит в коридор, закрывает дверь. Она знает, что хочет сделать сейчас, она всегда знает — что хочет сделать. Поднимается по лестнице, легко оглаживая облупленные деревянные перила ладонью.

— Привет, — говорит она мгновенно выскочившему из комнаты на ее зов дяде Федору, — привет, можно отвлечь тебя на минуточку? Спасибо. Знаешь, я вот недавно этих самых «Унесенных ветром» домучила, скучная книга, но один эпизод хочу тебе пересказать. Негра спрашивает изысканная белая дама: а как же вот ты, гражданин негр, каждый день своей жизни тупо вкалываешь на поле, собирая и собирая хлопок? А он ей спокойно отвечает: мол, кто-то же должен это делать. Кто-то собирает хлопок, кто-то выращивает ямс, кто-то прядет шерсть, кто-то защищает все эти дела с оружием в руках, и у белой дамы, наверное, есть свое дело? У меня, Федор, есть свое дело, и ты не трать на меня времени, пожалуйста.

— Что такое ямс [15] Ямс — тропическая сельскохозяйственная культура, похожая на картофель. ? — спокойно спрашивает Федор.

Средне-русая голова улыбается и идет по коридору. Сейчас она вычешет в раковину игрушечных Федичек и понаблюдает, как они исчезают в бурлящем водовороте слива. Живая картинка мертвого мира.

Витечка не знает, что его дочь любила андерсеновское «Огниво», лет десять назад считала своей главной сказкой и заставляла бабушку прочитывать ее не менее пяти-шести раз в день, а если бы даже и знал, не запомнил бы надолго, у него и так много всякой лишней информации в голове.