Стюарт Дэвид - Налда говорила

Все, чем я дорожу, все мои привязанности, все то, что приходило в сад с Мэри и ушло вместе с дождем, все вернулось, когда из-за туч появилось солнышко. Когда открывал двери сарая, я был даже почти счастливый, не то что вчера, когда я ненавидел даже инструменты и ту работу, которую мне приходилось ими делать. Вот, а сегодня эти самые инструменты кажутся мне как бы почти друзьями.

Да, когда я вышел, то увидел, что этот дождь вызвал настоящий фонтан жизни в саду, – правда, дождь так обычно и делает. Все цветы стали особенно яркие, и капельки на лепестках, конечно, блестящие. Вообще все засверкало-заблестело – и каждый листок на деревьях, и даже паутинки, которые пауки сплели между веток.

Так что все утро я работал здорово хорошо, а еще я животом чувствовал, как жду Мод и Мэри. Еще я смотрел вверх на солнце снова и снова, как оно медленно ползет в вышине, и говорил ему, чтобы оно поскорее уже добиралось до середины неба. Иногда, правда, я слишком быстро смотрел вверх после предыдущего раза, тогда оно почти не сдвигалось с того места, где было, и я прямо умирал от нетерпения. Мало-помалу, но солнце все-таки карабкалось вверх, как и мое волнение, а сам я работал все больше и все лучше, а сад выглядел все красивее и красивее. В конце концов я заметил сиделку, которая катит старого Уилла в его коляске, а потом и Мэри, которая выводит людей на скамейки. Я наблюдал, как она ходит там, а потом садится и знал, что пройдет совсем немного времени и они с Мод спустятся ко мне и Мэри будет со мной говорить.

Я не давал ей увидеть, что я смотрю на нее, ну, во всяком случае, старался. Всякий раз я посматривал на нее мельком, украдкой, из дальнего конца сада – чтобы уж знать наверняка, что она сама за мной не подглядывает. А когда я был точно уверен, что она смотрит в другую сторону, то начинал смотреть на нее во все глаза, как она ходит и улыбается.

Но один раз, когда я просто огляделся, даже ничего не проверял, не старался даже бросить на нее взгляд специально, я вдруг увидел, что она за мной следит. И как только я поднял глаза, она встретилась со мной взглядом, помахала мне и встала со скамейки. А когда я оторвался от работы и взглянул на нее в следующий раз, она уже шла вниз по дорожке прямо ко мне.

– День добрый, мистер Рейнеке, – сказала она чужим голосом и рассмеялась, – держу пари, солнце заставило вас поволноваться, когда вы его утром увидели.

Я не понял, о чем она мне хочет сказать, но подумал, что это, наверное, опять что-то про лис, и улыбнулся. А потом снова вернулся к работе.

– У меня для вас хорошие новости, – сказала она, и мне пришлось снова на нее посмотреть. – Сегодня вы сможете работать без перерывов. С настоящего момента, не важно какая погода – солнце, дождь или что-то еще. Мод выписали сегодня утром, так что теперь вы свободный человек. Вам нет больше необходимости мириться с тем, что она вам мешает… и не придется слушать мою болтовню, пока она этим занимается.

Тут она опять улыбнулась, Мэри, и я очень постарался правильно улыбнуться ей в ответ, но не уверен, что у меня получилось как следует.

– Просто решила сообщить вам эту новость, – сказала она. – Теперь вы можете не переживать, что мы опять спустимся вниз, чтобы вам мешать.

И она повернулась и пошла по газону так быстро, как никогда не ходила вместе с Мод, а я уронил тяпку на траву и пошел немножко посидеть в сарай, чтобы никто не заметил слезы, которые, я чувствовал, бегут у меня по щекам. Потом я полез в карман за носовым платком, но когда вытащил то, что, я думал, было носовым платком, оказалось, что это бутон цветка, который я сломал в это утро, когда думал, что Мод не придет из-за дождя. Я бросил его на землю и топтал ботинком, пока тот не смешался с землей.

Я не выходил оттуда, пока не опустели все скамейки.

В тот день я закончил работу очень рано. На самом-то деле я просто возился, делая вид, что работаю. Ну, все равно я закончил этим заниматься раньше, чем обычно, отнес инструменты, которыми делал видимость работы, в сарай. Потом пошел к себе и просто улегся на кровать в страшном расстройстве.

Лежал я, лежал, пока не проголодался, но все равно не стал себе ничего готовить. Вот все, что я делал: просто лежал и смотрел на крышу, ожидал времени, когда я смогу пойти навестить Фрэнка и Элизабет, надеялся, что хоть они меня как-то развеселят.

Ну и вот, когда уже почти пришло это время и я начал вроде как причесываться, в дверь вдруг постучали – ну, в дверь моего дома, – так неожиданно, я аж подпрыгнул. Я подумал, что это может быть только тот, который все обо мне знает, он наконец пришел, а я совсем не готов. Только бы больно не было. Я глубоко вздохнул и начал медленно-медленно открывать дверь, поглядывал в щель и раздражался все больше от того, что никак не мог увидеть, кто бы это мог быть.