Самия Шарифф - Река слез

Сафия заплакала. Дети окружили мать, словно желая защитить ее. Я была безоружна перед таким отчаянием, а моих возможностей хватало только на то, чтобы накормить их и ненадолго осушить их слезы. И все.

Когда служащий вернулся, нагруженный пакетами с провизией, все, словно по волшебству, преобразились. Запах и вид пищи просветлил лица женщин и детей. Темная комната со спертым воздухом теперь казалась менее мрачной.

Все поспешили к поставленным на пол пакетам. Женщины и дети толкались и даже дрались, чтобы взять немного еды, подбирали крошки с пола. Я никогда не присутствовала при таком столпотворении. Инстинкт выживания руководил этими оголодавшими людьми.

Быстро взяв порцию побольше, Сафия направилась в угол, чтобы спокойно поесть и накормить детей.

– Видите, что происходит, когда им дают хорошую еду! – с упреком произнесла медсестра. – Теперь тут придется делать уборку. Не надо их баловать.

– Вы считаете нормальным, что женщины живут в этом так называемом приюте, как животные, только потому, что от них отреклись? – выкрикнула я в лицо медсестре.

Она горела желанием осадить меня, но боялась моего гнева и предпочла промолчать.

– Послезавтра я вернусь с одеялами, – сказала я, направляясь к выходу. – И с едой.

Разнервничавшись, я совсем забыла про Сафию. Задержавшись на пороге, я обернулась.

– До свидания, Сафия. Что передать вашей сестре?

– Поблагодарите ее за то, что послала вас и обнимите ее. Я так по ней соскучилась!

– Я передам. Берегите себя и детей. До свидания.

За своей спиной я оставила такую же печальную картину, какой она была в момент моего появления. Только теперь в помещении добавилось беспорядка, пол был замусорен, а все женщины вместе с детьми продолжали утолять голод, рассевшись по углам.

Когда я уходила, работники учреждения смотрели на меня с любопытством, раздумывая, кто я такая. Наверное, думали, что я богатая иностранка, которая не знает, на что потратить деньги. Прийти на помощь другим, особенно этим отверженным, опозоренным женщинам, казалось чем-то неестественным.

Но разве ислам не учит нас прямо противоположному, а именно помогать несчастным – женщинам, вдовам, отверженным и обездоленным? Равно как и сиротам. Сегодня все происходит так, словно у общества ампутировали сочувствие, а вместо него пришили эгоизм. Мужчины нее решают, а чтобы успокоить совесть, ссылаются на религию, якобы диктующую им порой жестокие поступки.

Другими словами, они нанимают Бога в качестве ответственного за их собственный эгоизм, беззаботность и жестокость.

Голова гудела, я чувствовала настоятельную потребность принять ванну и отдохнуть. На улицу я вышла, не оборачиваясь. Такси, на котором я приехала, все еще стояло напротив. Я забралась на сиденье. Вид оживленных базаров и шумных улиц немного привел меня в чувство.

– Как прошел ваш визит? – справился водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида.

– Спасибо, хорошо. Кстати, а где я могла бы купить недорого тридцать одеял?

– Хотите согреть всю страну? – спросил он со смешком.

– Вы знаете, сколько это могло бы стоить?

– Довольно много. Здесь все стоит дорого. Три или четыре тысячи фунтов [10], наверное.

Едва оказавшись в Египте, я уже начала ощущать нехватку денег. Сделав эту покупку, я не смогу потратить на себя ни единого гроша.

Понятно, что, пройдя через многочисленные трудности, я научилась экономить и даже стала виртуозом выживания. «Делай то, что нужно сегодня, а завтра будет новый день» – таков был мой девиз. Я верила в провидение и знала, что Господь не оставит меня. Моя единственная проблема состояла в том, что я забывала об опасности, когда меня звали па помощь.

Надо полагать, что я стала упрямее, потому что больше не обращала внимания на доводы разума, а слушала только свое сердце.

Вернувшись в пансион, я медленно поднялась по ступенькам. Я так была расстроена увиденным, что даже не навестила Ганию, чтобы передать ей привет от сестры. Я договорилась с таксистом, чтобы на следующий день он заехал за мной и отвез меня в торговый центр, где можно будет выбрать одеяла. А по пути я собиралась повидать Ганию.

Лежа на кровати, я, чтобы отвлечься от всяких идей, то и дело приходящих мне в гол оку, представляла своих сыновей в компании с отцом, развлекающимися на пляже или общающимися с бабушкой и дедушкой, родителями Хусейна. Они открывали для себя новый мир, который, как-никак, составлял часть их культурного наследия.