Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

— Маркус, пришел Клаус и ожидает тебя.

— Клаус? Я думал, что он зайдет попозже. Пригласи его сюда. Фрау Таня, вы ведь не будете возражать?

Возражать у меня нет никаких сил. Да и что мне возражать, он же не ко мне пришел.

— Я обещал Клаусу одну статью для работы. Это очень редкая статья, и ее нет в библиотеке. А у меня сохранилась, — неизвестно для чего, поясняет профессор.

Выслушивая объяснения, я потеряла время и не успела улизнуть к себе до появления доктора Амелунга, столкнулась с ним в дверях. Был он бодр, энергичен, свеж и чрезвычайно оптимистичен. Тоже мне, Тиль Швайгер!

— Здравствуй, Маркус! — поприветствовал он с широкой улыбкой. — Здравствуйте, фрау Таня, приятно видеть вас.

Опять врет. Почему он все время врет? Что может быть приятного, если шел он вовсе не ко мне, а я после сеансов выгляжу только чуточку лучше, чем смертный грех. Я бледна, измученна, не в силах говорить, а тем более, улыбаться. Я пытаюсь протиснуться между доктором и дверью, но Клаус Амелунг останавливает меня:

— Фрау Таня, я к Маркусу всего на минуту и сейчас поеду домой, в Бремерхафен. Если хотите, я мог бы вас отвезти.

— Это прекрасная идея, Клаус, — поддерживает профессор, — а то бедная Таня вынуждена отдыхать, прежде чем сможет сесть за руль.

И они забывают обо мне, занявшись своими делами. Садиться на минуту глупо, и я подпираю стену в ожидании доктора. Минута затягивается надолго, а я все не сажусь, в надежде, что их профессиональная беседа вот-вот закончится. Я переминаюсь с ноги на ногу, разглядываю развешенные по стене профессорские дипломы и проклинаю собственную нерасторопность, помешавшую мне удалиться до появления Амелунга. Сейчас я бы уже лежала в уютной соседней комнате, на удобной кровати. А ведь, по-хорошему, мне придется еще и разговаривать с ним по дороге, неприлично как-то сразу закрыть глаза и уснуть. Разговаривать мне не хочется совершенно, нет сил. Я начинаю клевать носом стоя, как боевая лошадь.

Внезапно слышу спасительное:

— Фрау Таня, мы можем ехать.

— А куда же я дену машину? — До меня доходит, что вместе мы можем поехать только на одной машине, мою придется оставить здесь.

— А машину вы можете оставить во дворе у Маркуса, он не будет против.

— Да-да, — подтверждает профессор, — здесь она никому не помешает.

— А как же я приеду в понедельник? — Я лихорадочно ищу повод отказаться от совместной поездки.

— А в понедельник утром я вас привезу, когда поеду на работу. Но, если вы хотите, то можно поехать на вашей машине, а мою оставить.

— А как тогда в понедельник вернетесь вы? — То ли я плохо соображаю после сеанса, но мне кажется, что в складывающейся ситуации есть что-то иррациональное.

— А я? А я возьму у Питера велосипед. Ха-ха-ха… Шучу, шучу, не пугайтесь, тогда в понедельник вы привезете меня.

У меня в машине Оливер вчера рассыпал чипсы и пролил на сиденье сок, я не успела заехать на чистку. И вдобавок там целая куча использованных бумажных платков, которыми мы пытались навести порядок.

— Может, тогда лучше на вашей? — с сомнением спрашиваю я. Не забыть только предложить ему поделить расходы на бензин. Ох, лучше бы я сейчас спала. — Или на моей?

— Поедемте, фрау Таня. — Доктор Амелунг стремительно берет меня под руку и выводит на улицу. Его ладонь жесткая, она обхватывает мой локоть словно тиски.

Конечно, он выбрал собственную машину.

Я поудобнее угнездилась на сиденье, приготовилась заснуть, наплевав на приличия, и закрыла глаза. Странное дело, сон решительно не шел. Присутствие рядом Клауса Амелунга полностью выбило меня из колеи. Он же абсолютно безмятежно вел автомобиль, мое присутствие его ничуть не волновало. Надо думать! Кажется, именно так говорила моя мама Марина Львовна Арихина. Или она мне не мама? Ох, как все непонятно…

Доктор Амелунг вел машину отлично, уверенно и ровно, я всегда завидовала такому умению, сама им не обладая. Мне кажется, что оно дано от рождения, сродни музыкальному слуху, чувству ритма и натренировать это невозможно. Мы стремительно неслись по автобану, а Клаус Амелунг не прилагал при этом никаких видимых усилий. А впрочем, какое мне дело до его врожденных способностей? Я же собиралась спать.

— Я должна вас поблагодарить, доктор Амелунг, — неожиданно для себя вступаю я в разговор. — Профессор Шульц действительно умеет творить чудеса. Спасибо.

— Мне за что? — По его лицу проходит легкая тень недоумения. — Я здесь ни при чем, благодарите Маркуса. И я рад, что он смог помочь и вам стало легче.