Маргарита Зверева - Солнце внутри

Врач, к которому я прорвался посредством тонкой манипуляции секретарши, был, мягко говоря, не в восторге от нашего визита. То и дело он поглядывал на молчащую, как партизан, Зою, которая каждый раз еще ниже опускала взгляд, словно пытаясь спрятаться. У усатого врача был самый неподходящий для наших целей возраст. Он был недостаточно молодым, чтобы летать на благородном энтузиазме, и недостаточно старым, чтобы испытывать сострадание. Решительно все в его облике – от презрительно подтянутых уголков рта до вяло болтающегося из кармана стетоскопа – говорило о том, как ему дико надоели нескончаемые пациенты с вечно отказывающими органами.

– Вы не хотите меня слышать, да? – прервал он мое взволнованное тараторство. – Конечно, мы можем начать химию при соответственной оплате, но толку от этого не будет. Чего вы хотите? Оттянуть время? Но тогда надо понимать, что время это будет наполнено страданием. С моей точки зрения, это я вам говорю в двадцатый раз, неоправданным.

«Ну, так это не вам решать!» – хотелось мне орать, но вместо этого я был сама вежливость.

– Но… есть же шанс? – проскулил я щенячьим голосом. – Хоть один на сто?

Наконец в глазах врача проскользнула капля жалости. Правда, больше ко мне, чем к Зое. Еле заметно он покачал головой.

– Один на тысячу? – сжал я металлическую ручку стула.

Он продолжал качать головой.

– Один на миллион? – взмолился я.

Наконец шея его остановилась.

– Ну… – протянул он. – Я не Господь Бог и не ясновидящий, так что каких-либо гарантий в любом случае давать не могу. Видите ли… Я не верю в благополучный исход. Весь мой многолетний опыт заставляет делать крайне мрачные прогнозы. Но один на миллион… Как вам сказать? Я не могу гарантировать того, что не случится чуда. Наверное, так. Бывало, говорят, что и мертвецы оживали. Два раза, как сказано в Библии, кажется. Понимаете?

Но я услышал то, что хотел слышать. Вернее, небольшое отступление от того, чего я слышать точно НЕ хотел. И этого мне было достаточно. Я подвинулся к краю стула и положил обе руки на стол.

– Мы хотим использовать этот микроскопический шанс, – сказал я настойчиво. – Пройти эту химию, даже если самочувствие от нее ухудшится. Временно… Ведь если опухоль будет разрастаться, от этого тоже не будет… особо хорошо, – подобрал я нелепый эвфемизм.

– Так вас же не на улицу посылают, – развел врач крепкими руками. – За что, кстати, надо быть благодарными. Потому что обычно именно так и бывает. Но это так, между прочим. Вам дали направление в хоспис! А там с болью умеют справляться лучше, чем где бы то ни было.

От слова «хоспис» во мне сразу вышибло все пробки.

– В хоспис мы отправимся только через мой труп! – взвизгнул я.

Рядом со мной неожиданно взорвался громкий Зоин смех. Врач тоже прыснул себе в щеки, но быстро собрался и с опаской наблюдал за согнувшейся пополам, похрюкивающей пациенткой. Из ее глаз покатились слезы. Как ни странно, но от комичной ситуации и во мне вдруг произошла небольшая разрядка. До невозможности натянутая между желудком и головой струна немного ослабла, и я обмяк на стуле.

– Ой, – утерла Зоя слезы и встала. – Простите, мне надо ненадолго удалиться.

Я хотел остановить ее, но она в два шага оказалась у двери кабинета и закрыла ее за собой. Несколько мгновений мы сидели в тишине.

– Когда вы говорите «мы», – вздохнул наконец врач, – вы говорите больше о себе. Я понимаю, что вам сложно отпустить. Но стоит ли ваша слабость страданий жены?

Так я вспомнил, что еще даже не сделал Зое предложения. Нож, загнанный в мою грудь по рукоятку, провернулся.

– Я не думаю, что она предпочтет смерть жизни, – процедил я.

Врач побарабанил по столу и цокнул языком.

– Знаете, есть такое понятие, как качество жизни, – сказал он. – И я готов поспорить с вами, что в хосписе оно будет лучше, чем здесь. Вернее, даже не в хосписе, – остановил он меня поднятыми вверх ладонями, – а под опекой хосписа. Вы даже сможете жить дома. Пока это будет возможно. И более того. Я уверен, что в такой обстановке ваша жена продержится дольше, чем…

Я поборол детское желание заткнуть уши пальцами и отмел слова врача широким жестом.

– Спасибо, но это не вариант, – прервал я его решительно. – Скажите мне, сколько будет стоить лечение.

Врач пронзил меня глазами, как будто копаясь лопатой в моем мозгу в поисках здравого ума, затем взял листок бумаги, написал длинное число и подвинул лист на мой край стола. Я с опаской пробежался глазами по цифрам. Опасался я не зря.