Игорь Гергенрёдер - Грация и Абсолют

Суровая конспирация больше не требовалась, и в обеденный перерыв Алик забежала на переговорный пункт, позвонила в посёлок, в автоклуб ДОСААФ. Не застав Виктора, попросила того, кто поднял трубку, передать: «Съездила отлично. Все вещи достала. Приезжай за делом».

Через день в Дом моделей позвонил Виктор: он в городе. Накануне сказал жене: его направляют «в область на трёхдневное совещание». Утром Людмила, которая была беременна, спешила к врачу и не отвлеклась на звонок профессору.

Алик почему-то не смела ещё встретиться с Виктором открыто. Велела подождать её недалеко от Дома моделей на строительной площадке: стройка по каким-то причинам замерла, и на изрытом обнесённом забором пустыре никто не должен был помешать разговору.

Остановившись у бреши в ограде, позвала – ответил голос Виктора. Алик скользнула в пролом и попала в сладостные объятия.

Когда наплыв страсти поистратился в поцелуях, Виктор, держа возлюбленную за плечи, заглянул ей в глаза:

– Так ты откопала?

Она кивнула, и он восторженно взрычал. Едва не дрожа от счастливого волнения, она рассказывала о приключениях, об открытии... Рядом на мусоре валялась пустая бадья для бетонного раствора, среди ям высились горы песка, глины, кучи кирпичей. Перед влюблёнными скособочился предназначенный для строителей дощатый нужник без двери, ветерок выдувал оттуда измятые грязные клочки газет. На дальнем краю пустыря появилась стайка мальчишек лет двенадцати и младше, в любопытстве замерла, следя за парой, жадно ожидая того, ради чего уединяются парочки...

Алик убрала руку друга с плеча и неожиданно заявила:

– Имей в виду, что и всё последнее время я с ним жила.

Лицо Можова изменилось. Сказал беспомощно и глупо:

– В каком смысле?

– Нормально спала с ним! По-хорошему! Не хотела обижать, да и вообще... он же обещал не мешать нам в дальнейшем.

Однако Виктор наливался обидой, и она ядовито ввернула:

– Вспомни, как ты с ним работал заодно, когда мы познакомились! Подтверждал, будто он слепой... вы оба меня затягивали в ваш разврат. Ты сам, может, ещё и похлеще!

Виктор взбеленился: – Похлеще его?!

Алик не стала сдерживаться:

– Скажи, что ты свою Люду не ебёшь! Может быть, вчера не ебал, и то я сомневаюсь, а позавчера? два дня назад? Кувыркал до опупения!

Он хотел что-то выкрикнуть и осёкся, потерянно укорил:

– Зачем сейчас-то об этом? Нарочно искала момент?

Они ещё поупрекали друг друга и разошлись до вечера, когда Можов придёт на дом к профессору объясниться.

Вернувшийся с работы Лонгин Антонович по виду Алика не догадался о предстоящем. Она вышла к нему в прихожую с книгой в руке – по вечерам нередко читала. На ней было обычное домашнее облачение: лиловая не доходящая до колен туника из лёгкого полотна и мягкие туфли.

– Припозднился – я уже поела. – И она возвратилась в свою комнату.

Когда прозвучали два ожидаемых ею звонка, профессор был в столовой. Она услышала, он пробормотал, выходя:

– Кого нам бесы принесли? – щёлкнул отпираемый замок: – А-аа... вызвала! Потерпеть невмоготу.

Послышался голос Виктора:

– На твоём месте я был бы сдержаннее. Пустишь или как?

Она, уронив книгу, выпорхнула в коридор. Лонгин Антонович смерил её нехорошим взглядом. Виктор, улыбнувшись, кивнул ей и прошёл впереди хозяина в комнату, где раньше жил. Алик, серьёзная, независимая, последовала за профессором.

Он отодвинул мягкий стул от письменного стола и со вздохом сел. Гость расположился метрах в трёх, в кресле у стеллажа с книгами. Алик присела на тахту у окна.

Воцарилась тишина. Лонгин Антонович хранил неприязненное выражение, словно требовал от пришельца: «Давай выкладывай твою глупость и уматывай! Мне недосуг». Тот закинул ногу на ногу и с деланной весёлостью спросил:

– Больше никого в квартире? Предупреждаю в твоих интересах.

Профессор нетерпеливо бросил:

– Никого, никого-о-оо!

Гость с многозначительностью стал пересказывать то, что узнал от Алика, некоторые слова разрывая для большей выразительности: «Изме-е-на Ро-о-дине», «преда-а-тельство», «госуда-а-рственный престу-у-пник».

– Я всё это перепишу аккуратным разборчивым почерком, – произнёс он веско, – и поеду в Псков к писателю Дурщикову, он будет рад принять участие в разоблачении...

Можов вопросительно взглянул на Алика – она, бледная, поправила:

– Дульщикову! – и с колким вызовом адресовала мужу: – Да, конечно!

Она сидела, тоже положив ногу на ногу, они были оголены выше колен – чувственно-притягательные ноги с высоким подъёмом, на ногтях поблескивал лак. Тонкая туника натянулась слева на бедре, и оно чётко обрисовалось. Открытые до плеч руки похлопывали по тахте, пышные натурального золотистого цвета волосы добавляли очарования. Муж вперил в неё пристально-жаркий взгляд.