Лонгин показал карманный пистолет «heim» калибра 6,35 мм.
– Взять пушку посильнее? Не хочется карманы оттягивать.
В ответ он услышал, что следует вести себя, как прежде, а в случае стрельбы – бросаться на пол.
После этого разговора Лонгин изнывал всю ночь, вставал чуть ли не через каждые двадцать минут и, убеждая себя, что причиной июльская духота, пил квас, пиво, водку.
Приехав на фабрику, занялся делами суетливо и в уме неотступно держал время, когда надо будет пойти в столовую. Направившись туда, был необыкновенно внимателен к незнакомым лицам: какое из них принадлежит боевику, присланному лесным отрядом? На сей раз казалось, что незнакомых особенно много. Он понимал – за ним наблюдают агенты полиции, не хотел показаться трусом и, демонстрируя спокойствие, замедлял шаг.
Войдя в столовую, невольно повернул голову вправо – в полутора метрах от входа сидела за столиком компания. Два парня и три девушки уже покончили с едой, один из парней угощал девчат конфетами. Группка мгновенно замолчала, как если бы работала на фабрике и знала хозяина. Он шёл к своему столику у окна, выходящего во двор, с пронизывающим холодком сознавая: сейчас сзади стукнет пуля, если компания – не люди Ретнёва.
Смотрел во двор, по нему в разных направлениях проходил народ, одна ничем неприметная фигура приближалась. Мужчина в поношенном пиджаке поглядывал на окна столовой, его быстрый взгляд наткнулся на взгляд Лонгина и ушёл в сторону, больно дёрнув сердце ощущением опасности.
Минуты три спустя мужчина вошёл в столовую, кинул взгляд вправо на компанию, шагнул в сторону раздаточной. Тут же позади него встал с табуретки парень. Вошедший, видимо, уловив звук, обернулся, бросил руку в карман – парень схватил её, пытаясь заломить, но боевик, в чём уже не было сомнений, вырвал руку, сжимавшую пистолет, рванулся прочь, падая набок. Парень ринулся на него, уклоняясь от дула, – в тот же миг ударил выстрел: девушка за столом сильно вздрогнула, уронила голову на грудь, повалилась на соседку. Второй парень с пистолетом заметался над двумя, схватившимися на полу, и выстрелил боевику в голень – тот тотчас выдохся, его стали вязать.
Девушки опустили на пол подругу, глаза у которой остановились. Пуля попала ей снизу в челюсть и застряла в черепе. Подошёл Лонгин, громко крикнув, чтобы принесли носилки. Он не мог избавиться от давящего: рядом ходят сообщники пойманного, ждут своего мига выстрелить. Распорядился, чтобы к столовой подогнали грузовик, в его кузов втащили наспех перевязанного партизана, подле поместились агенты Ретнёва, избегнувший кары хозяин предприятия сел в кабину с шофёром.
В полиции Лонгин заговорил с дежурным на правах уважаемой персоны. Полицейский носил нарукавную повязку с надписью Polizei (Полиция), которую русские люди относили не к ведомству, а к конкретному служащему. Таким образом, русский язык обогатился понятием, вызывающим выразительное представление о «полицае» как носителе самых мерзких пороков, хотя по этой части пресловутые «полицаи» вряд ли дотягивали до работников НКВД.
От дежурного Лонгин услышал, что Ретнёв «занят невпродых». Тут же в коридоре показался и сам начальник полиции: оторвавшись от допроса одних арестованных, он торопился взглянуть на нового. Отведя спасённого фабриканта в сторону, сказал, что пойманы связные, помогавшие боевикам просачиваться из леса в город.
Вскоре Лонгину стало известно: добытые сведения о партизанах были представлены самому фельдмаршалу фон Кюхлеру. Тот приказал отвлечь на уничтожение отряда две роты, которые перебрасывались на фронт через Псков, их усилили семью пулемётами сверх комплекта, а также лёгкой артбатареей и пятью миномётами калибра 50 мм.
Партизаны, лишь только узнав, что их люди пойманы, покинули основную базу. Но Ретнёв был осведомлён о предполагаемых путях их отхода, послал по ним группы лазутчиков, и настигнутый отряд был атакован соединёнными силами полиции и немцев.
Победу одержали полную, лишь часть партизан смогла уйти, и тут победители, как обычно и случалось, стали загонять себя в кровавую трясину, вместо того чтобы шествовать по большаку. Фон Кюхлер в своих приказах требовал делать различие между жителями, принявшими германскую власть, и теми, кто помогал партизанам, – только таких следовало беспощадно карать. Исполнители приказов, однако, не умели углубляться в разбирательства и, карая огнём, его раздували, а не пригашивали. Оттого всё больше крестьян, желавших партизанам погибели, начинало от отсутствия выхода помогать им убивать немцев.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу