Игорь Гергенрёдер - Грация и Абсолют

Словом, взятку урвали. А ему поручили позаботиться об очистных сооружениях. Средств выделили очень умеренно, но он и их ополовинил: взял на свои нужды. Однако подобие очистной системы было «сдано в эксплуатацию» на сутки досрочно, и его, как положено, удостоили премии: в отечественных, конечно, рублях.

А на город, где нарывом засел завод, вязко легло смердящее облако.

В справках о вредных веществах в воздухе обычно пишут: предельно допустимые нормы. Так «нормы» одних веществ были превышены в девяносто раз, других – в сто пять, а некоторых – и в сто двадцать. Стремительно росло число поражённых болезнями дыхательных путей, крови, другими недугами. Но город жил по-прежнему мирно. И не так уж и мало было в нём тех, кто знал жуткие цифры, – и поди ж ты... Загадка советской души! Никто не протестовал и – за редким исключением – не стремился сменить место жительства.

На другом заводе по проекту, который порекомендовал купить профессор, возвели установку для получения парафиновой экстракции. Её стали направлять в качестве корма на так называемую птицефабрику, где в клетках сидели утки, никогда не видевшие воды, они необыкновенно прибавляли в весе – но какое у них было мясо! Оно смердило, когда варилось или жарилось, но его поедали, как и сосиски в целлофане, изготовленные из такого дерьма, что ими брезговали кошки. Чего ожидать от быдла, которое в магазинах стояло в длинных очередях за куриными тушками, обглоданными крысами?

Лонгину Антоновичу помогли отстроить структуру, с помощью которой он стал в масштабах страны определять, куда приткнуть подысканный за рубежом проект, за покупку которого будет отвалена полновесная взятка.

По предложению профессора, его «контору» разместили подальше от глаз иностранцев – в промышленном городе Южного Урала, в регионе, особо оберегаемом из-за множества военных секретов.

Ему удобнее здесь и вести ту жизнь, какая желается. Местное руководство, благодаря чутью, именуемому административным, представляет его значение и стремится делать так, чтобы ничто не стесняло Лонгина Антоновича. Он любит широко, по-барски отдохнуть – но уж в работе себя не щадит. Там и там на заводах Совдепии оживает купленный за границей хлам – обогатив высокопоставленных, ответственных людей, наращивая выбросы всевозможной гадости в воздух и в водоёмы.

Профессор живописал порядки, царящие на советских предприятиях: сколь гнусный обман подаётся как «новые достижения», «открытия», «изобретательство». Алик ужасалась, и Лонгин Антонович сказал:

– Для этой страны такое нормально. Это в русле проводимой сверху политики. Если уж они на собственном народе ядерную бомбу испытали…

И он поведал, как 14 сентября 1954 года в густонаселённой Оренбургской области близ Тоцких военных лагерей была взорвана плутониевая бомба мощностью в два раза больше той, которая упала на Хиросиму.

Испытание именовалось общевойсковым учением «Снежок», им руководил маршал Жуков. Советская верхушка готовилась к ядерной войне и хотела знать, как ядерные удары скажутся на войсках и населении (24).

В месте, над которым на высоте трёхсот пятидесяти метров взорвалась бомба, заранее сосредоточили военную технику и сорокапятитысячный армейский контингент. Эвакуировали жителей лишь тех деревень, которые находились в пяти, в шести с половиной километрах от предполагаемого эпицентра, но уже через несколько часов после испытания они были возвращены на их местожительство. Сразу после взрыва технику и войска без средств защиты бросили в атаку на предполагаемого противника – в зону поражения, в самое пекло.

А через два-три дня зона стала местом автобусных экскурсий, сюда привозили не только взрослых, но и детей. Правительство обеспечило себя богатым материалом о воздействии на людей ядерных ударов.

В одну из суббот профессор и Алик отправились к озеру, до которого было три часа езды. Солнечным утром казалось, их ждёт славный денёк бабьего лета. «Волга», сверкая чёрным лаком, неслась по шоссе: по сторонам высокой насыпи простирались поля с ещё не убранной сахарной свёклой, пролегли полосы лесопосадок.

Разгулялся равнинный ветер, быстро нанесло низких толстобрюхих туч. На ветровое стекло упали дождевые капли. Обворожительное личико Алика сделалось кислым:

– На что это похоже, Ло? или нас ждёт закрытая для других укромная партийная гостиница, где можно мило уединиться?

– Нас ждёт турбаза, – бодро сказал муж, – побудем в народе.