Алекс Змаев - Меж зеркал воды и неба

— Пожалуй, да.

— Ты скоро будешь у себя в тундре. Или хочешь уехать раньше?

— Раньше? Нет. Но и буду не скоро. Теперь уж не знаю когда.

— Почему?

— Понимаешь, я… получилась беременна, — удивленно так говорит.

— В смысле? Не поняла слова.

— У меня ребенок от Йена будет.

— Вот как? — Говорю, только чтобы что-нибудь сказать. А мысли в голове крутятся вихрем и ни одной умной. — И давно?

— Не знаю, возможно, еще с первого раза.

— Ты не предохранялась?

— Нет, как-то не подумала об этом.

Эх ты, Ями. «Старшая сестричка». А сама почему не подумала? Была уверена, раз таблетки европейские, то все белые должны лучше меня про них знать. Но Аня-то была девушкой… Очень хотелось постучать лбом об стенку. А потом холодными мурашками накатило понимание ситуации. Если Аня получила ребенка в начале января, он будет старше моего. Первый ребенок Йена. А сам Йен — тоже старший в семье. То есть, если у Ани мальчик, он, ни много ни мало — наследник рода. И она хочет уехать с ним куда-то в другую страну? Ой-и-и-и… Да мне духи предков никогда такого не простят! Прикрываю глаза. Спокойно, спокойно, дышать глубоко и медленно. Ничего еще не случилось, Аня пока не уезжает, есть время что-нибудь придумать. Медленно выдыхаю.

— И как это связано с тем, что ты не увидишь тундры?

— Просто. Этим летом я в экспедицию не еду, сижу в городе у родителей. Поскольку буду ходить с животом.

— А родители?

Аня пожимает плечами.

— Сперва отругают, что вот так, без мужа нагуляла. На самом деле будут довольны. Сами мне не раз говорили, достойных мужиков нынче нет. Ну и…

— То есть с родителями будет все хорошо?

— Думаю, да.

— Значит, ты сможешь поехать в свою экспедицию на будущий год.

— Нет. На будущий год мне надо будет кормить. И потом еще дома с ним быть лет до трех. Родители работают, значит, сидеть мне. А потом, через четыре года перерыва, кто меня в экспедицию возьмет?

— И ты потеряешь такую денежную работу, да еще которая тебе нравится? Так не хорошо.

— Угу. Потому раньше у меня и мысли не было заводить малыша. Но этот — Йена. Я последние дни думала и решила оставить. Так что о тундре теперь останется только скучать.

И тут меня понесло:

— Кажется, знаю, что делать. У меня ведь тоже ожидается, — кладу руку на живот.

— Ты? Тоже? Ну Йен постарался.

— Ага. Только я недавно. Так вот, привози нам своего следующей зимой. На двоих-то у меня молока должно хватить. И тогда сможешь поехать в свою экспедицию.

— А ты… будешь кормить чужого ребенка?

— Какой же он чужой, если он из нашего рода?

— Из вашего… или из нашего? Я-то тогда тут каким боком оказываюсь? Я тебе кто?

— Это тебе решать, кто ты нам. Пока ты мне кажешься… сестрой.

Аня надолго задумалась. Уставилась в никуда. Улыбнулась:

— Спасибо. Ты знаешь, я в детстве сильно жалела, что у меня нет ни братьев, ни сестер.

— Совсем нет? Почему?

— Ну, у нас так часто. Там, в городе, неудобно с детьми. Я бы, подумав, наверное, и не стала бы заводить своего вообще. Но раз уж случилось, пусть предки радуются.

Еще того не легче. Так у нее… ветвь рода прерывается? Ой-е… Тогда ее родители имеют больше прав на этого ребенка. А я хотела просто, чтобы детеныш считал своим домом наш, здешний. Провести обряд посвящения духам предков, и все. А так? Ладно, решения существуют. Слияние родов, в конце концов. Правда, это уже свадьба. А, неважно, что-нибудь придумаем. Главное, чтобы Аня не потерялась там, в своей Сайберии, приехала с дитем на будущий год. А для этого нужно побольше зацепок. Ее работа и тундра — хорошо, но мало.

— Аня, а почему неудобно? У вас же все богатые. Игрушки детям там всякие. Красивые. Я в кино видела.

— Ф-ф… игрушки. — Аня показывает на раскрытой ладони цветные ракушки. — Я, когда свое детство вспоминаю, помню, как мы в дикарей играли. И что старая трансформаторная будка — это скала, а фонарь — кокосовая пальма. Понимаешь? Нет, ты не понимаешь. Мы тогда еще бегали везде, а сейчас… У подруг дети, они сидят по домам взаперти, возятся с этими, как ты сказала, «красивыми игрушками», а на улицу ходят с мамой за ручку. Мне они кукол напоминают. Порою жутковато становится. Живые, не живые… А у вас тут дети играют везде. Без игрушек, да, и вот эти ракушки собирают и тебе за мелкую денежку приносят. Но это все равно детство. Я хочу, чтобы у моего ребенка детство было, так что, может, и поймаю тебя на обещании.

Улыбается. Так просто? Она же сама себя уговорила. Или… убедила себя еще раньше, потому и забыла предохраняться?