Олег Рой - Паутина лжи

Казалось бы, Саше оставалось только радоваться, ведь с отъездом жены дом не опустел – наоборот, в нем поселилась надежда. Но вместо этого становилось грустнее день ото дня. Да, вроде бы состояние Юли (тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить!) стало налаживаться… Но его собственная душевная боль никуда не ушла. Занятый женой, Саша лишь загнал свои переживания в глубь сознания, но это, конечно, никоим образом не решало проблемы. И что делать, было неизвестно. Не обращаться же ему самому к гипнотизерам и психотерапевтам, в конце концов! Саше это казалось слабостью, недостойной мужчины.

В поисках потерянного душевного равновесия он вновь и вновь приходил к любимому пруду. И по вечерам, когда здесь бывало полно народу, и в рабочие будни, когда на берегах можно было увидеть разве что приезжих, детей да художников, для которых все дни – белые полотна, раскрашиваемые их фантазиями.

Стояло лето. Воздух был пропитан ароматом трав, полон знойной неги и жажды счастья. Птицы щебетали друг другу серенады, стрекозы-неразлучницы порхали над водой, божьи коровки сливались в пары. Глядя на зеркальную гладь пруда и отражение в ней церквушки, Саша думал о том, сможет ли и он когда-нибудь вновь почувствовать себя счастливым. Вряд ли…

– А хотите, я вас нарисую? – раздался за спиной юный звонкий голосок. Он обернулся и увидел стоящую у мольберта девушку в ярком голубом сарафане до пят, с длинными распущенными волосами пшеничного цвета. На вид ей можно было дать лет двадцать, не больше, и она была очень, ну просто на удивление мила.

«Наверное, студентка художественного вуза», – подумал Саша и невольно улыбнулся девушке.

– Нет, спасибо…

– Ну, почему же? Вы сейчас выглядите потрясающе интересно. Эта тоска в глазах, эта грусть, которая лежит у вас на душе, как камень на шее…

– Откуда вам знать, что происходит у меня на душе? – резко ответил Саша. Ему казалось, что он разозлился, но гнева он на самом деле не испытывал. Вместо этого сжало сердце, да так сильно, что на глаза выступили слезы, и Саша торопливо отвел взгляд. Однако девушка успела заметить его состояние.

– Никогда не прячьте слезы! – воскликнула она. – Если бы вы только знали, как они очищают душу от черноты и пыли. Плачьте, а я вас нарисую. Садитесь на травку, вот-вот, поближе к пруду… Сейчас свет идеально падает на лицо. Садитесь-садитесь, вы ведь никуда не торопитесь? Что вам, сложно уделить мне полчасика? А я потом подарю вам портрет.

Девушка настолько искренне его упрашивала, что отказать ей было не под силу. И он покорно уселся прямо на траву, развернувшись так, как она просила. Сидел, но уже не плакал, рассматривал ее – и пришел к выводу, что юная художница потрясающе, просто до неприличия красива.

– А я ведь не просто так вас выбрала в качестве модели! – поделилась она, бросая взгляды то на него, то на свою работу. – У вас очень незаурядная внешность. Этот шрам, эти светлые глаза при темных волосах… И потом, вы очень харизматичны!

– Да что вы? Не замечал раньше… – несколько ехидно ответил Саша, но она не обратила внимания на его иронию.

– Знаете, чем отличаются простые люди от харизматичных? – продолжала художница. – Тем, что большинство людей представляют из себя просто тело, обычное тело… И думают только о том, как бы скрыться от жизненных невзгод. А харизматичные сами создают вокруг себя собственный мир. Мир людей и событий…

– И почему вы решили, что я именно таков?

– Я читаю это по вашему лицу.

– А, так вы… – Саша хотел сказать «физиономистка», но оговорился и вместо этого почему-то произнес «шаманка».

Девушка мелодично рассмеялась.

– Ну что вы? Какая из меня шаманка? Шаманы живут где-то в тайге или тундре, в лесах или в пещерах… Ну уж точно не в нашем цивилизованном мире. Я всегда считала, что шаман – это образ жизни. Отклик на природный зов, который может быть услышан только на воле, а не в каменных джунглях.

Налетевший ветер как будто обнял их обоих своим порывом, теплым и нежным. Листья березы зашелестели, пропуская лучи солнца, которые коснулись прелестного лица незнакомки.

– Я чувствую, что вы недавно пережили большое горе, – продолжала тем временем девушка. – Вы, конечно, можете сказать, что я лезу не в свое дело, – и будете правы. Но все-таки я позволю себе вмешаться и напомнить вам, что жизнь проходит быстро, слишком быстро… И если тратить ее на то, что уже все равно невозможно исправить, на постоянное растравление своих ран, то не останется времени на что-то более важное…