Олег Рой - Паутина лжи

А вернувшись к работе, он в первый же день пребывания в офисе узнал, что Микаэла уволилась. И сам не понял, огорчила его эта новость или обрадовала. Скорее, наверное, даже обрадовала, потому что было бы невероятно тяжело видеть ее, пусть даже изредка. А раз она ушла – значит, все знает. В этом нет ничего удивительного, слухи о том, что у босса родился сын, конечно же, разнеслись по всей компании, все его поздравляли, желали малышу расти здоровым и счастливым… Что ж, Микаэлы больше нет рядом – и это только к лучшему. Своим увольнением она сделала ему подарок, избавив от мучительного объяснения.

И Стефан с энтузиазмом погрузился в работу и занялся делами, которые за последнее время, признаться, здорово запустил. Но если из-за бизнеса особенно тревожиться не приходилось, машина была отлажена и работала без перебоев, то финансовое положение семьи его несколько удивило. Просмотрев документы, Стефан обнаружил, что за последние полгода его счет в банке несколько оскудел. Да, он прекрасно понимал, что беременность – затратный период, довольно дорогое удовольствие, но двести пятьдесят тысяч евро! Это все-таки слишком. А именно такую сумму Лиза истратила за шесть месяцев. Часть денег, он это видел, была зачислена на счета российско-швейцарской клиники, той самой, в Беллинцоне, где она рожала. Это были сто пятьдесят тысяч евро – многовато, конечно, для врачебных услуг, но вполне объяснимо. Остальные сто тысяч Лиза, как выяснилось, регулярно снимала наличными, очень размеренно, в неделю по разу.

Первым порывом Стефана было позвонить Лизе и выяснить, куда девались деньги. Но, поразмыслив, он не стал этого делать. Так ли уж велика сумма – сотня за полгода? Если сопоставить ее с ценами в бутиках, то получается, что совсем и не велика. Наверняка все вылетело на тряпки, туфельки, сумочки и косметику. Тем более что тратила деньги Лиза явно не одна, ей помогала «любимая» теща. Вспомнив о Галине, Стефан только развел руками. Безусловно, эта тетка, дорвавшаяся до швейцарских магазинов, способна была выбросить на ветер сумму и несоизмеримо большую. А раз так, то и хватит думать об этом. Денег все равно не вернешь, а в жизни есть заботы и поважнее. Надо только будет ограничить им доступ к его счету…

Саше казалось, что возвращение в Москву – это далеко не лучшая идея. Не хочет Юля находиться в Швейцарии, где, как она говорит, все напоминает ей о случившемся – что же, можно поехать еще куда-нибудь, чтобы переключиться, развеяться, отвлечься от трагических мыслей. Но Юля только качала головой. Как он не понимает – ей сейчас не до путешествий, не до развлечений. Уж лучше домой…

Однако и дома лучше совсем не стало. Приехав, Юля начала было разбирать вещи, открыла шкаф в гардеробной комнате, и первым, что она увидела, был висевший на вешалке детский матросский костюмчик. Юля купила его заранее, презрев все приметы, уж больно он ей понравился. А теперь, увидев его, она выронила из рук всю одежду, села прямо на пол и завыла – без слез, как раненое животное.

Саше было безумно жаль ее. Да не только ее, всех – и себя, и девчонок. Дочки, уже достаточно большие, чтобы все понимать, ходили по дому как тени – потерянные, притихшие, боясь лишний раз заговорить и обратить на себя внимание. Чтобы облегчить жизнь хотя бы им, Саша спешно отправил Асю и Ясю с Юлиными родителями в Хорватию. Плевать, что занятия в школе еще не закончились, все равно у них в этом году из-за этих постоянных переездов туда-сюда вся учеба коту под хвост пошла. Ничего, потом наверстают, они способные.

Сам он пытался забыться в работе. Дни проходили как часовые на посту – без лишних эмоций, сухо и по-деловому. А о вечерах и думать не хотелось. Он не мог понять, как вести себя с Юлей. Она была в жутком состоянии, потеряла сон и аппетит, не выходила на улицу, перестала следить за собой, забывала умываться и причесываться, целыми днями сидела и смотрела в окно. Саша хоть и старался всяческими способами вернуть Юлю к жизни, но все его попытки оборачивались безуспешным провалом.

Горе, внезапно обрушившееся на Юлю, оказалось сильнее ее душевных возможностей. Господи, как же они с Сашкой мечтали о сыне, как строили планы, как хотели создать ему интересную жизнь, как собирались фотографировать и снимать на видео чуть не каждый его шаг… А теперь у нее остался лишь кадр УЗИ. Единственная фотография ее малыша. Рассматривая ее, Юля уже не плакала, слезы у нее давно кончились.