Дмитрий Липскеров - Сорок лет Чанчжоэ

Лизочка хотела было спросить, как объяснить г-ну Туманяну такой пернатый атавизм, но не решилась афишировать свою личную жизнь скорее перед матерью, нежели перед доктором, а потому промолчала.

– Ну-с, а теперь позвольте откланяться! – поднялся из кресла доктор Струве. – Насыщенный был день, а потому смерть как хочется спать!

– Не знаем, как вас и отблагодарить! – сказала Вера Дмитриевна в дверях.

– Не мучайтесь, я пришлю вам счет, – улыбнулся эскулап и ловко сбежал по ступеням к своему авто.

В первой половине следующего дня доктор Струве принял трех пациентов, которые были крайне встревожены проросшими у основания их черепов перьями. Они настаивали на том, что медицина обязана дать ответ, как излечить этот странный недуг, но вместе с тем просили не раскрывать их фамилий общественности, дабы не стать гонимыми. Во второй половине дня доктор обследовал еще шестерых с теми же самыми симптомами. Среди заболевших была одна женщина, которая истерично требовала немедленно удалить эту гадость с ее шеи, а иначе она покончит с собой, кинувшись с Башни Счастья на головы прохожих. Доктор, как мог, успокаивал бедную женщину, уговаривая ничего такого смертельного не предпринимать, а просто обождать с неделю, так как, по его мнению, перья должны вскоре отвалиться сами. В конце рабочего дня опытный врач признался себе, что в городе имеет место быть начало эпидемии. Чем грозит эта эпидемия населению, каковы будут ее последствия – ничего этого г-н Струве прогнозировать не мог. Он заметил, что сам то и дело трогает свой загривок, ужасаясь обнаружить на нем куриные перья.

Утром следующего дня доктор Струве был вызван в дом губернатора, где обследовал главу города на предмет прорастания перьев в области шеи.

– В городе эпидемия! – сообщил врач губернатору Контате, закончив осмотр. – Вы тоже больны.

– Сколько мне осталось? – спросил Контата, и в голосе его слышалось мужество.

– Дело в том, что я еще ничего не знаю об этой болезни. Вероятно, это заболевание не грозит самой жизни, а носит лишь внешний характер, проявляясь только прорастанием перьев. Будем надеяться, что это так. Во всяком случае, с момента начала эпидемии прошло слишком мало времени, чтобы сказать что-то определенное… – Доктор пожал плечами. – Наберитесь терпения, я буду делать все возможное.

Гораздо болезненнее воспринял случившееся с ним митрополит Ловохишвили. Он метался по комнате и причитал:

– Это кара Господня!.. Где же я согрешил, где виноват перед Господом?!

– Не стоит так себя бичевать! – успокаивал доктор Струве. – Почему кара Господня?.. Может быть, это испытание?!

– Ах, оставьте!.. – всплеснул руками митрополит. – Бог уже испытал человека!

Уж он знает, на что способен гомо сапиенс! Это – кара! Я вам говорю! Поверьте мне! Кара!!!

В последующую неделю к доктору Струве обратилось сто шестьдесят три пациента с симптомами – куриной болезни". Половина из них – простой люд – реагировали на обрастание перьями довольно спокойно, не пеняя на Бога, а лишь просили врача скорее разобраться с проблемой, стимулируя мозг г-на Струве денежными ассигнациями. Другая половина, более состоятельная, отнеслась к эпидемии как к национальному бедствию или катастрофе, а потому денег доктору не платила. Г-н Персик, например, произнес перед эскулапом целую речь, смысл которой сводился к тому, что он непременно будет ходатайствовать перед городским советом о выделении средств на локализацию эпидемии, так как не может спокойно взирать на тяготы народные.

Безусловно, информация об эпидемии просочилась в газеты, которые стали выходить с сенсационными заголовками, такими, как: – Мы превращаемся в кур" или – Опалите свою шею над газовой горелкой!". Газета поручика Чикина – Бюст и ноги" опубликовала ряд материалов эротического звучания. Один из них, под названием – Девушка в перьях", рассматривал проблему эпидемии как нечто новенькое в сексуальном обличье человека.

– Ах, как приятно ласкать шею любимой, чувствуя под пальцами шелковистые перышки! – писал поручик. – Но насколько было бы приятнее, если бы перья проклюнулись и на груди! Ах, ах, ах!.. Верхом же блаженства случилось бы то, если бы и на лобке прекрасной одалиски вместо черных кудрявых волос произросли чудесные белые крылья, унося в поднебесье одинокий несчастный член!" За эту скабрезную статейку поручика Чикина избили его же читатели, прежде с удовольствием смаковавшие фантазии журналиста. Но в этой ситуации, когда – куриная болезнь" с каждым днем роднила все большее количество пуритан с развратниками, касаясь всех без различий, статейка вызвала взрыв возмущения, и поручик был жестоко побит камнями. Затем его обмазали дегтем и изваляли в куриных перьях. Мол, нечего измываться над больными! В течение последующих двух дней обесчещенный поручик бегал нагишом по окрестным холмам и усиленно кукарекал.