– А Рома любит коллекционировать неприятности на свою голову. Вернее, на наши головы, – вставил Марьин.
– Интересно, а какая женщина мужчин не любит? – попытался оправдываться Хузин.
– Любовь любви рознь, – пустился в философские изыскания Малютка. – У Антонины это прежде всего активность места, находящегося между ног. Она ведь во всех отношениях женщина боевая.
– Даже на расстоянии чувствуется, Джоки, – подтвердил Хузин.
– Так какого же хера, Рома, ты накалякал эту писулю?! Сейчас и представить трудно, что там на самом деле произошло.
– Почему же? Вариантов немного, – решил Марьин. – Вариант номер один. Похотливая женщина-культуролог официанта безжалостно взгрела и пообещала массу неприятностей. Вариант номер два. Товарищ Жмакина решила проехаться на огромном скакуне. Но вместо него обнаружила хлястик, размером чуть превосходящий тот, что был пририсован к телу ангелочка. И, будучи женщиной властной, в грубой форме выразила свое неудовольствие.
Малютка изобразил гримасу сожаления. Поджав губы, наморщил лоб и до хруста в костяшках сцепил в замок пальцы.
– Я бы, конечно, мог у Антонины и спросить. Учитывая тот факт, что поучаствовал в ее культурном развитии, касающемся отношений полов. Но она тут же спросит, откуда я узнал, и все раскроется.
– Джоки, не нужно ничего спрашивать, – попросил Рома. – Гвидо не первый раз уже истерит.
– Да, но до сегодняшнего дня он себе такого не позволял, – возразил Марьин.
– Я же говорил! Говорил, что бабка не к добру клюкой в Огре махала.
– Брат мой Ромка, ты меня, конечно, прости, но при твоих идиотских выходках любой жест, любой знак, любой звук… все, абсолютно все можно отнести к дурным приметам. Я же приложил усилия, чтобы пристроить этого страдальца на этот поезд…
– Джоки, согласен, согласен. Я виноват, – начал оправдываться Рома.
– Вот и наливай. Наливай, пей и думай, как на этот раз из ситуации выйти.
Пробуждались трудовые десантники под звук барабанящего по крышам вагонов дождя. Рому подловила помятая Люся Блиндюк:
– Спасибо, Ром.
– За что, блудница?
– Жирный Калвитис стыдил меня. Сказал, что это вы с Марьиным меня в его купе прошлой ночью принесли.
– Не принесли, а втащили.
– Ой, ну ладно. И сам не святой. А у нас это… ничего у нас с тобой не было?
– Надеюсь, и не будет.
– Тебе ответить нормально трудно? – разозлилась Люся.
– А где, как ты говоришь, «это» могло у нас быть? В тамбуре, на пустом ящике из-под пепси-колы?
Малютка Джоки сходил разузнать, повезут ли работников в сады. Оказалось, что после короткого совещания было приняло решение на работы не выезжать. Оставшееся до отъезда время народ пил, не покидая вагонов.
Рига встретила ливнем. На перрон неспешно выходили утомленные «десантники». Марьин сообщил, что отправляется на базар купить обещанных Свете яблок. Предлагал составить компанию. В этот момент мимо проходил Гвидо. На предложение Хузина поговорить Шнапсте отреагировал плевком.
Зоя жила в двадцати минутах ходьбы от вокзала. До старинного дома, украшенного изящной лепкой, Рома шел пешком. По пустынным улицам города сновали редкие автомобили. Из прошелестевшего мимо автобуса махала прильнувшая к окнам детвора. Улыбнувшись, Рома помахал малышам в ответ. Вспомнил, как в детстве ездил на соревнования и экскурсии. В то время тренеры и учителя жаловались на него родителям, и внушения отца помогали на время стать послушным. Сейчас жаловаться бесполезно. Наставления родителей тонут в пустоте.
Зоя встретила поцелуем в щеку.
– Рома, хочу тебя обрадовать. Скоро ты станешь другим человеком.
– Я давно перестал эволюционировать.
– Это тебе так кажется. В Ригу приезжает ученик Довженко.
– Кинематографический соцреализм мне неинтересен.
– Кино здесь абсолютно ни при чем. Приезжает ученик известнейшего врача-нарколога Довженко.
– И чем же он так известен? – с усмешкой поинтересовался Рома.
– Довженко изобрел метод кодирования головного мозга от алкоголизма.
– Мой мозг не микросхема. И я слышал, что от этого люди мрут.
– Не люди мрут – алкоголики.
– А по-твоему алкоголик не человек? И онкологический больной тоже не человек, да?
– Не надо спекуляций, Рома. Болезнь и распущенность – две разные вещи. Я ставлю условие. Либо ты идешь и кодируешься, либо я начинаю свою жизнь. И места в ней тебе не найдется.
– Не нужно сбиваться на пафос, Зоя. Что касается методов Довженко, то, насколько я знаю, они не признаны официальной медициной.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу
Шахназарову респект!