Юлия Франк - На реках вавилонских

— Мои дети проголодались.

Мне никто не ответил.

— Следуйте за мной.

Я последовала.

Оба служащих привели меня в маленькую комнатку. Там нас ждал человек в белом халате. Приказы его были краткими. Платье, чулки, нижнее белье. Я опять должна была раздеться. Как будто бы органические волокна могли помешать рентгеновским лучам. Туфли, часы, украшения. Мне было велено встать в крошечный закуток, пятками на красную черту. Двери заперли. Увидеть я ничего не могла, ни лучей, ни изображения. Возможно, они хотели проверить, насколько исправно тот ремесленник выполнил свою работу. Я вспомнила секретные сообщения о больших дозах облучения, какие использовались в таких кабинетах. Но я не чувствовала ничего, кроме пластикового пола под босыми ногами. Дверь открылась. У служащей на руке висела моя одежда. Я больше не задавала вопросов. Я исполняла указания, пока мне в очередной раз не сказали, чтобы я шла следом. Мы вышли на воздух.

Стало заметно холоднее. Стемнело. Я искала взглядом машину Герда. Влага у меня под глазами была прохладной. Я ее вытерла. Мне жали туфли. Часы я тоже опять чувствовала, и кольцо. Казалось, все на своих местах. Герд сидел в машине, Стекло он опустил и пускал на меня дым. На заднем сиденье я увидела Катю и Алексея, они ссорились.

Оба демонстративно вздохнули, когда я села в машину.

— Ну, вот и ты, наконец, мама, вечно тебя приходится ждать.

— Ну, а теперь — "помм"! — заявил Герд.

Я повернулась к моим детям, и больше всего мне хотелось их обнять, но расстояние было слишком велико.

— С вами все в порядке?

— Да, но теперь — "помм"! — сказала Катя, она очень точно воспроизводила интонацию Герда, только в ее голосе слышалась еще некоторая гордость, какую я стала замечать у нее в последние дни. Возможно, она даже не знала, что такое "pommes", но с удовольствием повторяла это слово.

— Мам, они задавали нам ужасно смешные вопросы, хотели знать, возьмем ли мы тоже фамилию Герда. — Катя покрутила пальцем у виска.

— И что же?

— Я ничего не сказала, а ты?

Алексей покачал головой.

— Не-а.

Указательным пальцем он поправил сползавшие с носа очки. "Тут мало что можно сделать, — с сожалением сказал оптик, — такие уж у нас в пос леднее время модели, а из тех, что есть, его модель еще самая удобная, когда-то раньше была такая модель — "Голубь мира", но ее давным-давно уже нет, очень жаль, да еще у него носик такой маленький. Нет, в оправе для девочек расстояние не меньше, просто те оправы розовые, а в остальном они совершенно такие же".

— Мы просто ничего не сказали, а сказали, что ничего не знаем. Это секрет, верно?

— Да, секрет. — Я улыбнулась.

— Но вы и правда поженитесь?

— Кто его знает, — попытался вмешаться в разговор Герд.

— Нет, я же вам уже сказала. — Не зря ведь я говорила с Катей и Алексеем о лживых и о достойных ответах.

— Они хотели, чтобы я разделся.

Я резко обернулась и схватила Алексея за руку:

— Что?

— Да, — сказал он скучным голосом, — они сказали, что мы не имеем права увозить с собой совершенно новое нижнее белье. Хотели знать, много ли хорошего мы еще накупили на Штраусбергерплац.

— Ах да, верно. Мое нижнее белье они тоже хотели отобрать. Уверяли, что на Западе у нас, конечно, будет всего достаточно. — Катя икнула.

— Они вас обследовали?

— Обследовали? Но мы же не больные. — Оба замотали головой. — Нет, им просто показалось странным, что мы надели по две пары белья. Это и правда странно. Одну пару они у меня отобрали.

— А у меня — обе. — Алексей приподнял пуловер, чтобы мы могли увидеть его голый живот.

Герд медленно ехал мимо пограничников, а те своими автоматами делали знак, что нам можно ехать дальше. Мы проехали через здание пограничного пункта и, как и следовало ожидать, перед нами показался мост. Конструкция его была простая. Он выглядел намного меньше и короче, чем я себе представляла.

— А наши чемоданы опять в машине?

— Ясное дело. Думаешь, они собираются их отобрать? — Герда я насмешила.

Шлагбаум был поднят, стоявший возле него солдат сделал нам знак проезжать. Трапп-трапп — такой звук издавали колеса, когда машина катила по гудронной полосе, — такое вот невыразительное "трапп-трапп". Я чувствовала, что под нами — бездонная глубина. Выглянув из окна направо, я обнаружила световые конусы прожекторов, мерцавшие на черной воде.

— А вода здесь глубокая?

— Там, внизу, не вода. Это рельсы. — Герд включил радио. …when the wicked carried us away in captivity, required from us a song. Now how shall we sing a lord's song in a strange land. [1] Там, пленившие нас требовали от нас слов песней. Как нам петь песнь Господню на земле чужой (англ.).