Тони Моррисон - Песнь Соломона

— В последний раз мой отец видел ее в фургоне, отправлявшемся в Массачусетс. Она должна была там поступить в частную школу квакеров.

— Так твои родители квакеры? Ты никогда мне не говорила. Представляете себе, мистер Мейкон, держит такие вещи в секрете от близкой подруги. Уверена, она и вас бы держала в секрете, не окажись я тут.

— Она что, так и не вышла замуж? — У Молочника не хватало времени на то, чтобы отзываться на реплики Грейс.

— Может быть, и вышла, но нам об этом неизвестно. После того как она уехала в эту квакерскую школу, родители больше ничего о ней не слышали. Думаю, они пытались ее разыскать… Помню, моя бабушка — ее звали Хедди — очень уж убивалась, когда об этом заходила речь. А я предполагала то же, что и мой отец: окончив школу, Пой сама не захотела, чтобы они ее нашли.

— Разумеется, не захотела, и ты прекрасно это знаешь и не морочь мне голову, — сказала Грейс. — Она, наверное, последовала примеру многих других, вот и все. — И добавила, наклонившись к Молочнику: — Типичный случай. Типичнейший, я бы сказала. Сейчас это случается довольно редко, но в прежние времена многие так поступали… если удавалось. — Она сверкнула глазами в сторону Сьюзен. — Твои же собственные родственники, Сьюзен. Они все теперь считаются чистокровными белыми. Лила, Джон. Я-то знаю, какой он белый, Джон, и он знает, что мне это известно.

— Это всем известно, Грейс.

— Почему же? Мистер Мейкон этого не знает. В Мэйвилле я встретила на улице Джона…

— Мистеру Мейкону совсем не нужно это знать. Ему это даже неинтересно.

— Откуда ты знаешь, что ему интересно, а что неинтересно?

— Он ведь сказал, что женщина, которую он ищет, — его бабушка, а если это его бабушка, она слишком темна для… — Сьюзен Берд замялась. — Словом, слишком темна, чтобы ее могли принять за белую. Верно? — Она слегка покраснела.

Молочник не ответил на ее вопрос.

— Вы говорите, она жила в Массачусетсе, так?

— Да. В Бостоне.

— Понятно.

Судя по всему, дальнейшие расспросы не имели смысла, и Молочник решил прощупать другую линию.

— Знали вы или хотя бы слышали о женщине, которая жила в этих местах и которую звали Пилат?

— Пилат? Нет. Никогда. Тебе знакомо это имя, Грейс?

Грейс покачала головой:

— Нет, а я ведь здесь почти всю жизнь прожила.

— Я не почти, а целиком прожила здесь жизнь, — сказала Сьюзен. — Мои родители, и мать, и отец, родились здесь, и я здесь родилась. Я ни разу не покидала пределов округа Сент-Филиппс. У меня есть родственники в Южной Каролине, но я никогда даже в гости к ним не ездила.

— Ну, причина тут все та же. Они поступили, как Джон. Ты не могла бы поехать к ним в гости, даже если б захотела. — Грейс нагнулась над блюдом с печеньем и выбрала одно.

— Свет клином на них не сошелся, у меня есть и другие родственники, — негодующе сказала Сьюзен.

— Надеюсь. Грустно это, мистер Мейкон, когда остаешься одна, никому не нужная, и никто тебя знать не желает. Я лично за свою родню держусь. Замуж я не вышла, знаете ли, во всяком случае пока, но родня у нас очень дружная, — многозначительно проговорила она.

Молочник отогнул рукав и посмотрел, который час.

— Ой, взгляни-ка, — оживленно воскликнула Грейс. — До чего красивые часы. Можно посмотреть? — Молочник встал, протянул ей часы и, стоя, ждал, когда она их возвратит. — Сьюзен, гляди, на них нет ни единой цифры. Только точечки. Интересно, как по этим точечкам можно выяснить, который час?

Сьюзен тоже встала.

— Мистер Мейкон, вы когда-нибудь уже бывали здесь?

— Нет. Это моя первая поездка.

— Ну что ж, надеюсь, не последняя. Как долго вы намерены тут пробыть?

— Да я думаю выехать сегодня же вечером, в крайнем случае завтра. — Он посмотрел в окно. Солнце садилось.

— Так скоро? — огорчилась Грейс. — Сьюзен, что же ты, предложи мистеру Мейкону взять хоть что-нибудь с собой. Не хотите ли захватить в дорогу домашнего печенья, мистер Мейкон?

— Нет-нет, спасибо.

— Вы не пожалеете.

Грейс порядком ему надоела. Но Молочник улыбнулся и сказал:

— Как прикажете.

— Так я вам приготовлю сверточек. Ладно, Сьюзен? — Грейс выскользнула из комнаты.

Сьюзен слабо улыбнулась, буквально выжала улыбку.

— Жаль, что вы не можете пожить тут подольше и навещать нас по временам. — И эту фразу она тоже выжала с трудом, как и улыбку.

— Мне тоже жаль, — ответил он. — Но может, я еще вернусь.

— Это будет очень мило. Досадно, что я не смогла вам помочь.

— Вы помогли мне.