Джойс Оутс - Блондинка. Том II

— Приди! Пожалуйста, приди! — Проснулась она в 8 утра, трезвая, но недоумевающая, со смутными воспоминаниями о том, что произошло накануне; силилась, но никак не могла отчетливо вспомнить ничего, кроме номера в обшарпанном мотеле. Но твердо намеревалась все исправить и сначала была терпелива, не волновалась и не паниковала, спокойно и неспешно очистила лицо кольдкремом, втерла увлажняющий лосьон.

— Пожалуйста, пожалуйста, приди! — Но шли минуты, а Волшебный Друг не появлялся.

Вскоре она увидела, что уже опаздывает на час, а потом — и на два, громко тикающие «дедушкины» напольные часы в «Капитанском доме» безжалостно отсчитывали минуту за минутой, звонко отбивали четверти. Даже тогда, когда ее еще живой ребенок выходил из нее вместе с потоками крови, среди сгустков и каких-то ошметков, напоминая кусок полупереваренной пищи. Тогда она узнала всю правду: чрево ее отравлено и душа — тоже. Она поняла, что не заслуживает жизни в отличие от всех остальных, кто заслуживал жизни; и что, сколько ни пытайся, все равно не получится оправдать свою жизнь.

Тем не менее она почему-то продолжает стараться, в сердце ее живет надежда, она хочет быть хорошей! она подписала контракт, решилась сыграть Шугар Кейн и намерена исполнить свою работу просто блестяще! чертовски хорошо! К полудню она начинает сходить с ума и после ряда истеричных звонков добивается, чтобы Уайти, ее личный гример, приехал на Уиттер-драйв, к ней домой, и сделал бы предварительный грим, чтобы актриса могла выйти из дома, иначе у нее просто недостает мужества. Господи, какое же это облегчение увидеть наконец Уайти! Высокий и мрачный, преисполненный важности, точно какой-нибудь жрец или священник, он шагает к ее дому с чемоданчиком, где находятся дополнительные баночки, тюбики, мази пудры, краски, карандаши, кисточки, кремы. Что за радость видеть Уайти здесь, у себя, в момент растерянности и отчаяния; она едва не бросается обнимать и целовать Уайти, его волшебные руки. Да точно расцеловала бы, если б не знала, что преданный ближний круг Монро, главные ее помощники и ассистенты, предпочитают, чтобы их владычица, будучи существом «высшего порядка», соблюдала должную дистанцию.

Видя, в каком угнетенном состоянии духа находится его подопечная, видя полное отсутствие магии на ее бледном, изнуренном, болезненно-желтоватом лице, Уайти бормочет:

— Мисс Монро, вы только не расстраивайтесь, ладно? Все будет в полном порядке, обещаю.

Говорили, что на съемочной площадке Монро иногда что — то сбивчиво бормотала себе под нос, но сейчас Уайти отчетливо расслышал ее слова, хоть и произнесла она их совсем тихо, запинаясь:

— Ах, Уайти! «Шугар Кейн» должна прибыть туда и казаться живее, чем сама жизнь! прекрасно понял, что имеет в виду его госпожа.

Уайти велел ей лечь в наспех прибранную постель и начать с дыхательных упражнений по системе йогов (поскольку и сам Уайти тоже практиковал йогу, принадлежал к школе хатха-йога). Это очень помогает расслабиться, и лицо, и все тело расслабляются, он клянется, что «сделает» Мэрилин через час. вот они принялись за дело, и оба очень старались, но Норме Джин вдруг показалось, что поза у нее неудобная, — она лежала поверх покрывала и смятых простыней, и пахло от них ночным страхом, чуть ли не смертью, и вся эта сцена напоминала ритуал смерти, она это чувствовала. Поза безвольная, точно тело ее находится в морге, а Уайти, ее бальзамировщик, трудится над ней, втирает в нее кремы и пудры и целые тюбики красок и трудится карандашами. Ее любовник, бальзамировщик, ее первый муж, разбивший ей сердце и отвергший ее дитя, кого же тогда винить, что у нее нет ребенка?..

Слезы побежали из уголков ее глаз, и Уайти пробормотал:

— Т-с-с, мисс Монро! — И еще у нее возникло странное ощущение, что кожа вяло обвисла на костях, что щеки будто резиновые и оттянуты вниз силой земного притяжения, — Отто Эсе дразнил ее, говорил, что у нее круглое бескостное детское личико, которое скоро обвиснет, — и вот оно, час ее пробил! Даже Уайти, похоже, удивился: его магия не срабатывает. Пока что нет.

Тогда Уайти подвел дрожавшую Нищенку-служанку к целому строю зеркал и слепяще-белых лампочек над ними, перед которыми она уселась, преисполненная надежды, в черном кружевном лифчике и черной же шелковой коротенькой комбинации. Уселась с почти молитвенным видом, как перед алтарем, и Уайти нежными, но умелыми руками удалил весь неудачный грим скатанными из ваты шариками с кольдкремом. А затем наложил ей на лицо влажные разогретые марлевые тампоны, напоминающие бинты, чтобы смягчить кожу, которая погрубела, словно ее натерли наждаком. Возможно, то был результат почти бессонной ночи (или же широкоплечий веснушчатый любовник, гигантский тролль, натер ее чувствительную кожу своими грубыми небритыми щеками?).