Крис Клив - Однажды на берегу океана

— Сначала несколько подробностей, мэм, — твердо сказал полицейский. — Каковы ваши отношения с пропавшим человеком?

Я остановилась и обернулась.

— Это не имеет значения, — сказала я.

— Таковы правила, мэм.

— Чарли пропал, — напомнила я. — Пожалуйста, мы не можем терять время. Я вам потом все расскажу.

— Этот участок парка обнесен забором, мэм. Если ребенок здесь, он никуда не денется. Но мне нужны некоторые подробности.

Полицейский смерил меня взглядом с головы до ног:

— Мы разыскиваем ребенка мужского пола европейской внешности, я прав?

— Прошу прощения?

— Белого мальчика?

— Да, это так. Его мать там, возле озера.

— А вы нянька?

— Нет. Нет, не нянька. Пожалуйста, я не понимаю, зачем…

Полицейский шагнул ко мне, а я невольно попятилась.

— Вы почему-то слишком сильно нервничаете, мэм. Вы мне ничего не хотите сказать?

Он задал вопрос очень спокойно и все время смотрел мне прямо в глаза.

Я выпрямила спину, на миг зажмурилась, а когда открыла глаза, я посмотрела на полицейского очень холодно и проговорила голосом королевы Елизаветы II:

— Как вы смеете?

Полицейский сделал полшага назад, будто я его ударила. Он потупился и покраснел:

— Прошу прощения, мэм.

Но в следующее же мгновение он снова на меня посмотрел. Сначала взгляд его был смущенным, но мало-помалу стал сердитым. Я поняла, что прыгнула выше себя. Я заставила его устыдиться, и это мне не пришлось бы объяснять девушкам из моей родной деревни: когда ты заставляешь мужчину устыдиться, он становится опасен. Полицейский долго смотрел мне в глаза, и мне стало страшно. Я почувствовала, что не в силах скрыть страх, поэтому я опустила глаза. И тогда этот полицейский обратился к одному из своих напарников:

— Подержи ее здесь и выясни подробности, а я пойду с Полом и разыщу мать пропавшего ребенка.

— Пожалуйста, — проговорила я. — Я должна показать вам дорогу.

Полицейский холодно мне улыбнулся:

— Мы большие мальчики, дорогу сами найдем.

— Я не понимаю, зачем вам нужны от меня подробности.

— Мне нужны от вас подробности, мэм, потому что вы явно не желаете ничего о себе сообщать. Обычно именно в таких обстоятельствах я решаю, что подробности мне нужны. Ничего личного, мэм. Вы будете просто потрясены, если узнаете, как часто при исчезновении людей тот, кто вызывает полицию, является причастным к исчезновению.

Я проводила глазами этого полицейского. Он и тот, кого он назвал Полом, ушли за ворота. Третий полицейский подошел ко мне и пожал плечами.

— Прошу прощения, — сказал он. — Если вы пройдете со мной, мэм, мы очень удобно устроимся в патрульной машине, и я просто проверю вашу личную информацию. На это уйдет меньше минуты, дольше я вас не задержу. А мои коллеги тем временем разыщут ребенка, если он находится в пределах огороженной территории, уверяю вас.

Полицейский открыл заднюю дверцу патрульной машины и заставил меня сесть на сиденье. Он оставил дверцу открытой и стал переговариваться с кем-то по рации. Он был худой, с тонкими бледными запястьями и небольшим животиком — совсем как офицер в центре временного содержания, который дежурил в тот день, когда нас выпустили. В полицейской машине пахло нейлоном и табачным дымом.

— Как вас зовут, мэм? — спросил полицейский через некоторое время.

— Зачем вам это нужно?

— Послушайте, у нас исчезают два, а то и три человека в неделю, и каждый случай мы должны спокойно расследовать. Мы здесь для того, чтобы помочь разыскать пропавшего мальчика, и для вас все может быть очень просто и ясно, а мы не можем понять, с чем имеем дело, пока не зададим несколько вопросов. Поскребешь поверхность — и чаще всего проявляется какая-нибудь старая история. Наиболее странно все выглядит в семьях. Часто так бывает: задашь несколько вопросов, и тут же понимаешь, почему пропавший человек вздумал пропасть. Вы понимаете, что я имею в виду? — Он усмехнулся. — Да все в порядке, — сказал он. — Вы же не подозреваемая, ничего такого.

— Конечно.

— Вот и хорошо. Так что давайте начнем с вашего имени.

Я вздохнула, и мне стало очень грустно. Я понимала, что для меня все кончено. Я не могла назвать полицейскому свое настоящее имя, потому что тогда сразу стало бы ясно, кто я такая. Но и ненастоящего имени у меня не было. Дженнифер Смит, Элисон Джонс — все такие имена ненастоящие, если у вас нет при себе документов, где значится такое имя. Ты не докажешь, что это имя принадлежит тебе, пока где-нибудь в самом центре Соединенного Королевства, в здании, полном компьютеров и одноразовых кофейных чашек, на экране монитора не появится запись, говорящая, что ты — это ты. Я села очень прямо, прижала спину к сиденью полицейской машины, сделала глубокий вдох и посмотрела полицейскому в глаза: