Энни Прул - Горбатая гора

— Что будет, то и будет, — буркнула миссис Фриз, ломая ногтем спичку. Она терпеть не могла пустой болтовни.

Кофе был слишком крепкий, горький и обжигающий.

— Ай! — сказала Инес. — Ну и кофе!

— Да разве ж это кофе! — ответила миссис Фриз, ставя полупустую чашку на опрокинутый ящик. — Настоящий-то кофе прочистит тебя лучше, чем щетка трубочиста. — С этими словами она развернулась и пошла в сторону своего домика.

Когда старуха скрылась из виду, Скроуп схватил Инес за руку, прижав ее ладонь к тому, что Джери той памятной ночью назвала дохлой сардиной, сравнивая это (как он понял позднее) с причиндалом Джона Вренча, но когда он а тот раз спросил жену, что ее не устраивает, она в ответ не упомянула имени этого ублюдка.

— Ты меня разожгла, — сказал Скроуп Инес. — Давай, а?

— Господи, Кар? Что это у тебя на уме? — Ее шея и щеки разрумянились, она пыталась вырвать свою руку. Был почти полдень. Их тени распластались на земле, как разлившаяся краска.

— Идем, идем, — Скроуп тянул Инес к открытой двери. Мерзкое животное так и лезло из него.

— Пошел ты…

— Сама пошла. — Скроуп начал лапать ее плоскую грудь, прижимаясь к Инес: воздух свистел у него в ноздрях. — Идем!

Она заехала острым локтем ему в рот, вывернула Скроупу руку, прошмыгнула, присев, под этой рукой и побежала к своей кобыле.

— Я не отстану! — кричал он ей вслед. — Я тебя заполучу! Я это сделаю!

Стоя в поднятом Инес облаке пыли, Скроуп понял, что катализатором сегодня послужило что-то железное, — это произошло, когда он готовил кофе.

Миссис Фриз вернулась из своего домика в рубашке, заправленной в джинсы.

— Где Инес? — сердито спросила она.

Скроуп уловил запах свежевыпитого виски.

— Ушла. — Он поглядел на юг, и голова у него заболела так сильно, что на его бесцветных глазах выступили слезы. Скроуп почувствовал, как каждый кусок металла в его теле потянулся за ее убегающими шпорами.

— Может, кофе так не нее подействовал? — предположила миссис Фриз.

— Красивая женщина. — Не в силах сдерживаться, Скроуп начал теребить руками воображаемую грудь.

Миссис Фриз поморщилась.

— Инес? Да у стенки сиськи больше, чем у нее.

— Но шпоры-то всяко хороши.

— Это да. Шпоры знатные.

С тех пор Кар Скроуп досаждал Инес, преследуя ее по пятам целыми днями и появляясь рядом, стоило только Саттону на минутку исчезнуть. Он регулярно звонил ей по телефону. Он следовал за Инес в город, а раз или два преградил ей путь, когда она ехала с туристами на Кроличьи холмы. При этом Кроуп все время с вожделением пялился на нее своими белесыми глазами и издавал страстные вопли.

— Не отстанешь — скажу Саттону, — говорила Инес. — Вряд ли это тебе понравится. Ты небось думаешь, что он — рубаха-парень, которого ты знаешь годы, но поверь мне: когда Саттон вне себя, это не шутка.

— Ничего поделать с собой не могу, — отвечал он. — Инес, когда тебя нет поблизости, я даже не могу сказать, что ты мне особо нравишься, но когда ты рядом — как будто кто-то углей мне в шорты насыпал. У меня просто голова раскалывается, так я тебя хочу. Слушай, отошли этих пижонов куда-нибудь подальше, а мы зайдем за камень и потрахаемся.

И он открывал рот и сквозь платиновые усы издавал чмокающие звуки.

Это приводило Инесс в ужас.

— Да я на тебя аркан накину, — отвечала она, — и так поведу по округе. Вот уж тогда все узнают, каков ты. Может, ты этого и хочешь?

— Чего бы я хотел, — мечтательно говорил Скроуп, — так это как следует, смачно на тебе поскакать. Вставить мою штучку туда, где ей хочется оказаться. Чего бы я хотел — так это дрючить тебя, пока у тебя глаза не повылазят… Чего бы я хотел…

Саттону она рассказала обо всем на следующее утро, когда муж пришел домой позавтракать — перерыв, который они позволяли себе рано поутру, пока пижоны не потянутся к их крыльцу, размахивая руками и вопя, как хорошо пахнет здешний воздух. За окном ветер хлестал увядшую траву. Меньше всего Инес хотелось обсуждать это, но и молчать она тоже не могла.

— Мне противно говорить об этом, Саттон, но Кар Скроуп вот уже две недели пристает ко мне со всякими гадостями. Я думала, он успокоится, вот и не говорила тебе, но он все продолжает.

Муж положил на стол окровавленный моток шерсти.

— Что-то у нас неладно с овцами. Две сдохли, одна совсем плоха, одну кто-то уволок, еще одна хромает.

Саттон поднял чашку кофе, подул на нее и стал медленно посасывать напиток, как будто это был расплавленный металл; запах шалфея поднимался от его рук.