Артур Саканян - Театр одного зрителя

— Извините, доктор, сорвалось. Просто кошки скребут на душе.

Внезапно седой мужчина в сердцах выкрикнул:

— Да что же это такое?! Когда же человек станет человеком?! Мне перед внуками, которых ещё нет, уже стыдно, что мы такие бездарные и трусливые! Какие же мы тупые?! Ничего стоящего в жизни так и не сделали! Только жрали, унижали и копали друг под друга! Ничего другого не умеем, не желаем, и только грехи накапливаем! А наш слушатель радио ушёл не потому, что он трус, а потому что не верит он в нашу человечность! Не верит, что у нас душа осталась!

— А свою душу он припрятал от греха подальше, — недовольно пробурчал себе под нос председатель.

Драчун, запирая дверь, внезапно громко засмеялся.

— Вспомнил! У него душа под мочевым пузырём. Буквально на днях вижу, как наш радиослушатель пристроился к писсуару и радостно воркует: «Уф, душа облегчилась». А что, доктор, действительно все наши души там, под пузырём? А может быть, ему требуется хирургическая операция по трансплантации души в более достойное место?

Все незлобиво рассмеялись и расслабились. Доктор улыбнулся и произнёс:

— Боюсь, что скальпель хирурга уже не поможет. Под скальпелем я подразумеваю живое слово, способное проникнуть в область души, но он предпочёл ничего не слышать.

— Не удивляйтесь, доктор, — произнёс драчун. — Когда пытаешься открыть людям глаза, они сразу затыкают уши. А ведь нам ещё крупно повезло, что он сбежал, — рассмеялся он. — Бегал бы тут взад-вперёд к писсуару, потому что у страха с большими глазами мочевой пузырь обычно слабенький.

Все незлобиво рассмеялись, а доктор на мгновение задумался и уверенно продолжил:

— Дети будут воспитываться иначе, чем мы. Это можно пояснить даже на сегодняшнем примере, — и, явно смущаясь, обратился к драчуну:

— Вы не против, если я открою правду о вас?

— Конечно не против, — с удивлённой улыбкой на лице ответил драчун.

— Посмотрите на его улыбку. Это улыбка человека, освободившегося от комплекса неполноценности, когда своей хамоватостью, как защитной реакцией, он скрывал омерзение своей души к тому, чем он занимается. Стресс помог вскрыть гнойник, и на время нашего разговора он освободил душу от навязанных ей правил «игры».

С последними словами доктора улыбка с лица драчуна исчезла.

— Теперь его хамство сменилось на озорливость, что больше свойственно его натуре, а общение с ним стало свободнее и приятнее… Скажите: я прав или нет? — тихо спросил доктор.

— Доктор! Вы… вы сейчас мне всю душу вывернули! — дрожащим голосом вскрикнул драчун.

«Каков хитрец, этот доктор, — подумал председатель. — Как опытный собаковод отобрал для себя самого агрессивного щенка, а теперь уже муштрует его».

Возникла неловкая пауза. Доктор снисходительно улыбнулся и продолжил:

— Но это только сегодня. День пройдёт, и жизнь вернёт всё на круги своя. Ведь к мысли, что надо быть лицемерным, наглым, что надо попирать нравственные нормы на пути к власти, тоже приходишь не сразу. Чтобы удалить этот гной требуется время, и я знаю, что это всегда больно.

— Да кто вам дал право так рассуждать? — внезапно возмутился догматик.

— Это право моего разума, — парировал доктор, а драчун продолжил его мысль:

— А твоё право слушать доктора или же сбежать, как это сделал наш радиослушатель. Если это тебя не касается, что ж ты так волнуешься? Я же не волнуюсь, хоть речь идёт о моём личном гнойнике.

Справившись с минутной слабостью, догматик с хитрой улыбкой спросил:

— Доктор, вот вы свободный человек. Что хотите, то и говорите. А я человек зажатый, несвободный, можно сказать, даже несчастный. Так подскажите мне, как же обрести свободу и стать счастливым?

Доктор удивлённо посмотрел на догматика и спросил:

— Разве в моих силах помочь вам обрести свободу? Разве не ради свободы и счастья вы полжизни отдали за это место в кресле?

— Всё точно совпадает, доктор, — засмеялся драчун. — Полжизни на карачиках проползал.

— Разве это не ваш ум надиктовал известную программу: чем больше власти — тем больше денег, возможностей, свободы для души и счастья? — вопросом закончил свою мысль доктор.

Догматик побагровел, и доктор подумал, что он красит волосы, чтобы палитра его личных переживаний меньше бросалась бы в глаза окружающих.

— А ты что знаешь о свободе души, раз смеёшься? — злобно спросил догматик драчуна.

Сквозь смех драчун ответил:

— Насчёт свободы души — не знаю, но знаю, как замерять её глубину. Плюнешь в душу человека и считаешь: один, два, три, пока не получишь по морде.