Михаил Кречмар - Насельники с Вороньей реки (сборник)

– Да. Потому я и люблю в хорошую погоду спать на улице. Просыпаешься – и видишь над собой эти звёзды. Первая мысль – о том, что ты в космосе и совершенно один.

– А ты счастлив, когда совершенно один?

– Я? Наверное, я не понимаю смысла слова «счастье», – усмехнулся я. – Это из не существующего для меня мира. Но мне нравится это ощущение одиночества.

Лена кивнула:

– Лёше оно тоже нравилось. Мне кажется, вы бы нравились друг другу.

У меня иногда тоже мелькала такая мысль, но я промолчал.

– И ещё – я очень боюсь того, что сейчас начнётся пьянка, – Лена прижалась ко мне. – Этот твой Свиридов всё время пьёт водку…

– Но это не значит, что он будет ей угощать чукчей, – хмыкнул я. – Здесь это вообще не принято. Ты работала в организации, где аборигенами занимались в общем-то всерьёз, и понимаешь, о чём я говорю.

– Конечно. Но Лёша рассказывал мне, что все, с кем он путешествовал по северам, – геологи, археологи, этнографы – постоянно поят аборигенов. Даже не обирая их, просто так.

– Значит, Алексей путешествовал с людьми, которых на Севере принято называть «гастролёрами». У большей части постоянно живущих здесь людей не принято поить местных. По ряду причин, и не в последнюю очередь – ради собственной безопасности. Подпившие аборигены ведут себя агрессивно и крайне неадекватно. Можно запросто нарваться на нож в спину, причём безо всякой веской причины, просто так. Или быть вынужденным к таким мерам самообороны, о которых потом сам будешь вспоминать с ужасом до конца дней.

– Тебе приходилось?

– Мне много чего приходилось, Лена, – вздохнул я.

– Бедненький, – она прижалась ко мне, и я почувствовал её горячее сердце даже через два слоя меховой одежды.

Первый раз за время нашего романа я задумался: есть ли у нас будущее?

Или, может быть, это водка, выпитая в яранге со Свиридовым?

Свиридов и Тагир ночевали в вездеходе. Я развернул свой кукуль и устроился ночевать на улице. Что-то давно я так не ложился – чертовски приятно, просыпаясь, видеть над собой не потолок, а звёздное небо. Лена же упросилась лечь в яранге.

– Мне ничего не будет от их спального мешка? – она озадаченно разглядывала длинную ломкую шерсть, которая крошилась от прикосновения её пальцев.

– Ну вообще-то кукуль – наверное, один из самых тёплых спальных мешков на Земле. Как видишь, я собираюсь ночевать в нём на открытом воздухе.

– Нет, я не про это…

– Ааааа… – я моментально понял, в чём дело. – Нет. Насчёт «этого» ты можешь не беспокоиться. Это ещё один миф об аборигенах, на этот раз – со знаком «минус». Они постоянно промораживают свою меховщину на жутком холоде, после того она ещё и коптится под потолком яранги. Насекомые в такой атмосфере не живут.

Дед Сёмка и его жена Татьяна Сергеевна распалили в «госпитальной» яранге очаг корнями кедрового стланика и сухой лиственницей. Несмотря на это, густой сизый дым заполнил всё её пространство, так что находиться там стало возможно, только лёжа почти ничком на оленьих шкурах. Мы потягивали чай из больших фарфоровых кружек, и Свиридов подтрунивал над дедкой Сёмкой, называя его паразитом.

– Ну, я паразит, – запальчиво говорил дедка. – Но всё равно это из-за вас, русских. Когда вас не было, мы жили, как хотели, пасли оленей, дети с нами были. Вы детей стали в интернаты забирать, они – в городах оставаться. А в городах кому ламут нужен? Вот он и становится кочегаром, сторожем, вахтёром. Бичом, в общем, становится.

– А что, с твоей точки зрения, надо сегодня ламуту? – подзадоривал его Свиридов.

– Ну… – дедок хитро зажмурился. Видно было, что давно вынашиваемые планы захвата мирового господства, подогретые малой толикой водки, сейчас рванут наружу. – Ну, прежде всего надо, чтобы нам отдали все наши земли. Вот сколько их при царе было – все обратно. Если где построена дорога, посёлок или город какой – выплатить всем компенсацию. Всем поровну.

– А золото, серебро, которое здесь добыто было? – не унимался Свиридов.

– Оценить и деньги нам отдать. Вот так. Снова – поровну…

– А что ваши дети получат, если всё сейчас вам… – попыталась вступить в разговор Лена, но я, зыркнув, заставил её замолчать.

– А медицинское обслуживание, образование?

– Ну мы ж в государстве живём? Оно нам всё это должно и так, – удивляясь нашей непонятливости, говорил дедка.

– А чего это оно вам должно, если всё отдаст? – Свиридов откровенно потешался.

– Как чего? Мы ж в нём живём! Оно гордиться должно, что живёт в нём древняя вымирающая нация – ламуты! И вообще, Абрамович на Чукотке выступал и сказал: мол, русские должны извиниться за то, что с нами, северными народами, сделали!