Эмилиян Станев - Будни и праздники

До чего же слабым, беспомощным и ничтожным чувствовал я себя в этом городе! Ведь у меня не было ничего, кроме жалких, с трудом добытых отцом грошей, с которыми ему так нелегко было расстаться!

Чужая голая комната страшила меня, особенно это зияющее, не прикрытое занавеской окно, сквозь которое цедился мутный сумрак ночи и угадывались черные тени домов под низким, хмурым небом. До зари метался я в кровати, прощаясь со всем прекрасным и вызывающим восторг, всем, чего я ждал от жизни*. Хотелось бросить все, бежать отсюда, вернуться в родной городок к ненакрашенным женщинам и бедным, осевшим домикам, которые сейчас казались мне лучшими в мире. Страшная ненависть к хозяевам вспыхнула во мне. Я возненавидел их не потому, что они обидели меня, а потому, что воспринимал их как олицетворение тех человекоподобных существ на городских улицах, которые внушали мне инстинктивный ужас» хотя я ничего не знал об их жизни. Побуждаемый этой ненавистью, я стал каждый вечер подслушивать разговоры хозяев, чтобы узнать все подробности затеянной ими аферы.

Чтобы те ничего не заподозрили, я стал прибегать ко всяческим хитростям: кашлял в открытое окно, в гостиной нарочно погромче топал, а у себя в комнате сразу же разувался. Однажды утром, умываясь в кухне, я даже притворился тугоухим. Роль дурачка получалась у меня очень неплохо, главным образом потому, что именно таким меня и хотели видеть хозяева. Но я достиг бы цели и без этих смешных хитростей — оба совершенно не умели говорить тихо, а хозяйка каждый вечер выспрашивала мужа, как идут переговоры с предпринимателем.

Вскоре я изучил их жизнь до мельчайших подробностей. Она была до крайности однообразна, словно эти люди жили не в столице, а на необитаемом острове. Единственное, что интересовало супругов, это затеянная ими афера или, как они выражались, «игра». Не будь ее, они наверняка или бы непрерывно ссорились, или смертельно надоели бы друг другу. Оба ожидали завершения «игры» как великого события, которое сделает их счастливыми.

Вечера хозяева, если не уходили в кино или в гости, проводили в кухне. Сняв рубашку и оставшись в одной майке, он натягивал старые брюки и утыкался в газету. За ужином жена пыталась учить его хорошему тону:

— Так ложку не держат. Возьми нож в другую руку.

— Э, пустяки. Сам знаю, — ворчал тот, но учить себя позволял.

Между тем они стали жить довольно широко. Оба до такой степени были уверены в благополучном исходе «игры», что, не желая терять время, уже сейчас принялись веселиться вовсю. Служаночка то и дело бегала приглашать гостей, носилась по лавкам, таскала в пекарню тяжелые противни. Гости приходили через день, через два — две чиновничьи пары и, конечно, Качев, человек с мутными, похожими на свиные глазками. Он владел чем-то вроде информационного бюро и, судя по всему, не чуждался темных делишек.

Вечеринки продолжались до поздней ночи — с песнями, шумом и женским визгом. После каждого такого пиршества хозяева находили повод повздорить, то из-за того, что муж вел себя неподобающим образом, то из-за кем-то сказанных слов, так что когда произошел незаметный, но очень важный случай, я не обратил на их очередную ссору никакого внимания.

* * *

В субботу, вернувшись домой, я столкнулся с хозяином на лестнице. Без шляпы и без пальто, он медленно спускался, наклонив большую, рано облысевшую голову. Взгляд его был устремлен вниз, словно отыскивал какую-то потерю. На площадке он остановился и, посторонившись, подозрительно оглядел меня, а затем вновь принялся осматривать каждую ступеньку.

В доме царило уныние. Я обратил внимание на тишину, но объяснил ее вчерашней вечеринкой. «Опять поругались. Хозяин ее чем-то обидел, и теперь она с ним не разговаривает».

Впрочем, время от времени супруги все-таки обменивались несколькими словами. Я слышал, как они о чем-то расспрашивали служанку. Решив не думать об этом, я, как обычно, взялся за газету, где просматривал объявления о приеме на работу. Шаги хозяев раздавались по всему дому.

Только вечером, когда муж с женой куда-то ушли и мы со служанкой остались одни, я узнал, что хозяева потеряли что-то очень важное и что оно по какой-то невероятной случайности находится в моих руках.

Девочка постучалась ко мне. Не успела она открыть рот, как глаза ее наполнились слезами, губы задрожали.

— Вы не находили в прихожей бумажки?

— Какой бумажки?

— Не знаю, я не видела, но хозяин говорит, что маленькая и сложена вот так, вчетверо.