Эмилиян Станев - Будни и праздники

«Если дело выгорит, верну ей вдвое больше», — решил он.

В послеполуденной тишине над оглохшим от сна городком дважды ударили древние городские часы. Звук расплывался мягко и безнадежно, словно бы сами часы чувствовали свою дряхлость. Отголосок его некоторое время дрожал в жарком воздухе и наконец болезненно замер, но Мареву все еще казалось, что он звучит в нем самом. Повернувшись, он взглянул на жену. Прикрытое какой-то домашней кофточкой плечо равномерно вздымалось. Значит, уснула. С кушетки она казалась Мареву гораздо полнее и меньше ростом, в формах ее тела угадывалось что-то мучительно слабое и детское. Чтобы не смотреть на нее, Марев закрыл глаза.

«Не она, вся моя жизнь мне надоела, — рассуждал он. — Хоть бы дело себе какое нашла, съездила бы куда — нибудь, что-нибудь новое увидела… А если взять ее с собой на выставку?.. [14] Имеется в виду Всемирная выставка 1937 г. в Париже. Еще восемь тысяч… Дело, конечно, не в деньгах. Важно уехать без нее, одному. Тогда я и думать начну посвободней и вообще все пойдет по-другому».

Вот уже месяц — и днем в банке, и ночью, когда из-за жары приходилось спать во дворе, — Марев строил планы буду щей жизни. Казалось бы, все обдумано до мельчайших деталей, ключ от сейфа давно готов, а он медлит и ни на что не может решиться, хотя знает, что со дня на день их отделение должно будет перевести деньги в центральный банк.

Марев приходил на службу раньше всех и первым делом спешил к сейфу. Тяжелая дверца открывалась с глухим скрипом, казалось, это покряхтывает сама стальная грудь сейфа. Скопившиеся в нем банкноты — в пачках и просто так — безмолвно дожидались, когда он их заберет, и словно бы смеялись над его страхами. А Марев довольствовался лишь тем, что любовался ими да толстым пальцем пересчитывал пачки. Потом он садился за свой стол, опускал голову на ладони и предавался размышлениям.

Один за другим приходили сослуживцы, и старый сторож, спавший в каморке у самого входа, отправлялся в кофейню, за кофе для господ чиновников. День начинался всегда одинаково — ровно и уверенно, как безупречно отлаженный механизм. После кофе приносили газеты — единственный в городке продавец в первую очередь доставлял их в банк. Затем наступала очередь сборщиков налогов и мелких вкладчиков. Деньги, чаще всего небольшие, здесь в какой-то мере теряли свое значение: нельзя было ни поторговаться, ни надуть кого-нибудь. Марев равнодушно принимал их, равнодушно пересчитывал, и только взгляды, какими эти жалкие людишки следили за его руками, выдавали обуревающую их жадность. В полдень Марев запирал сейф, заходил в ресторанчик выпить рюмочку сливовицы, покупал в соседней пекарне буханку еще горячего хлеба и шел домой обедать. От нечего делать обед у Маревых тянулся убийственно долго. Жена уговаривала его есть и пересказывала какую-нибудь услышанную от соседей безынтересную новость. После обеда полагалось соснуть часика полтора, затем надо было возвращаться в банк. Вечером супруги под ручку прогуливались по единственной в городке замощенной улице. Иногда ходили в кино, в сбитый из досок, пристроенный к читалищу [15] Читалище — возникшее в середине XIX в. культурно- просветительное учреждение, объединявшее библиотеку-читальню и клуб и сохранившееся до настоящего времени. зальчик, где при каждом перерыве зрители дружно и бессмысленно зевали, обводя друг друга тупыми, словно спросонья, глазами. После кино супругов обычно охватывала отчаянная, молчаливая нежность. От однообразной жизни оба толстели и становились все более ленивыми.

Поскольку детей у них не было, в доме было глухо и скучно. Марев пристрастился было к вину, стал приходить поздно домой, но вскоре опротивел сам себе и бросил пить. Особенно с тех пор, как замыслил ограбление. Он часами сидел у недавно купленного радиоприемника в полутемной спальне, где светилась только испещренная красными черточками и названиями чужеземных городов шкала аппарата, и, не спуская с нее глаз, слушал музыку и незнакомую речь. Взгляд у него становился мечтательным. Каким глухим, бедным и до отвращения знакомым был их городок по сравнению с остальным огромным, богатым и прекрасным миром! Ничего не подозревавшая жена радовалась, что он вовремя приходит домой, хотя женское чутье подсказывало ей, что с мужем что-то творится. Она попыталась угадать это, но, не в силах понять истинную причину, решила, что его мрачное молчание направлено против нее.