Эмилиян Станев - Будни и праздники

Над шоферским местом шевельнулась шляпа-котелок. Потом выглянуло сытое красное лицо, сердито крикнуло:

— Что рот разинул? Глухой, что ли?

Человек презрительно свистнул. Сидевшая подле него дама в дорогом меховом манто расхохоталась.

Гаржев испуганно дернул жену за руку и посторонился.

Машина, зафырчав, промчалась мимо. Внутри горел свет, и супругам была видна сидевшая там компания богато одетых людей. С потолка свисала шелковая куколка-клоун. Клоун закачался, закружился и показал им язык.

— Мерзавцы! — глядя им вслед, выбранился Гаржев, бледный от злости и пережитого страха.

— Потаскухи! — добавила жена.

— Будь они прокляты! Им переехать человека — что плюнуть. Я бы их… — сказал он, сжимая свой костлявый кулак.

— Конечно, у них деньги, им все нипочем!

Он помолчал, а потом процедил сквозь зубы:

— В Чамкорию [11] Чамкория — старое название курорта Боровец в Рильских горах. В буржуазной Болгарии самый модный и дорогой курорт, доступный лишь «сливкам» общества. едут… буржуи… развлекаются. У-у, толстобрюхие!..

Супруги погрузились в невеселые думы.

— Перепугалась? — ласково спросил он после короткого молчания.

— Немножко.

— Это нехорошо для малыша, — заключил Гаржев и взял жену под руку.

— Пойдем домой, Григор. Наше место дома. Не про нас все это, — горько сказала она и усмехнулась.

Он опустил голову, мучительно ощущая собственную беспомощность. Неприязнь к жене исчезла, уступив место чувству бесконечной близости. Он с нежностью посмотрел на нее и покорно повернул к дому.

— Вечно не хватает денег, — с тоской произнес он.

Она промолчала.

— Пойдем в наше кино, соседнее? — предложил Гаржев, желая хоть чем-то ее порадовать.

— А что там идет?

— Какая разница?!

Она согласилась.

Супруги сидели рядом в темном зале, и Гаржев, взяв руку жены в свою, с грустью следил за двигавшимися на экране тенями. Под деревянными сводами зала громыхал военный марш, а на белом полотне разрывались фугаски, вздымая в воздух столбы глины. У Гаржева от всего этого росла жалость к себе, чувство обиды и чего-то еще, что трудно было определить.

Когда сеанс кончился и они вышли на улицу, крупными хлопьями повалил снег. Благодаря белым крышам домов, белым лентам трамвайных проводов, белым хлопьям, танцевавшим в воздухе, город выглядел теперь гораздо веселее.

Купив у торговца на углу орешков, Гаржевы пошли домой.

Старый Гаржев уже поужинал и спал у себя в комнате.

В доме было тихо и грустно.

Супруг накрыли на стол, разодрали на куски половину жирной индейки. После ужина, не вытерев выпачканных, лоснящихся губ и подбородков, принялись за орехи. Долго кололи их, грызли, жевали, мирно и лениво беседуя о разных разностях.

Потом Гаржева вынула из ящика стола потрепанную тетрадку с записями расходов и карандашиком записала: «Двадцать левов — кино, четыре лева — орехи».

Муж смотрел через ее плечо на неуклюжие, кривые цифры, расползшиеся, точно мухи, по тетрадочному листу, и что-то напряженно прикидывал в уме.

Потом они легли. Вскоре она уже спала, раскрыв рот, а Гаржев лежал рядом и перебирал в памяти события истекшего дня. Он долго, кряхтя, ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. В мозгу теснились черный автомобиль, человек в котелке, улица, фильм. Жаркая спина жены действовала на нервы. В комнате и без того было душно, а из кухни проникал запах тушеной капусты.

«Эх, к чему это все, коль люди не хотят чтить праздники? — рассуждал Гаржев, но мысль тут же ускользала куда-то и еще долго перескакивала с одного на другое.

Неожиданно он вспомнил, что послезавтра ему снова на службу. Это его успокоило.

«Скорей бы уж и завтрашний день прошел», — подумал он и представил себе длинную неприглядную комнату, заваленные бумагами столы своих коллег. Перед глазами возник подъезд присутственного здания, коридор, лифт. Он ощутил знакомый запах бумаги и батарей парового отопления, у него отлегло от сердца, и он успокоенно вздохнул. Сон смежил веки… Лифт заключил его в свою клетку и начал медленно поднимать вверх… Выше… выше… выше…

По-настоящему ее звали Стефана Новокиришка, но все в кооперативном доме называли ее Стражницей [12] Стражница-точный перевод болгарского слова «стражарка», женской формы от «стражар» — стражник — низший полицейский чин в буржуазной Болгарии. за добровольно взятую на себя обязанность сторожа и блюстителя порядка. Она следила за чистотой лестниц, тишиной и поведением жильцов и вела постоянную борьбу со служанками. Не было дня, чтобы она с ними не поскандалила.