Маргерит Дюрас - Плотина против Тихого океана

Почему-то она не могла вынести, чтобы Сюзанна встала. При малейшей попытке подняться она била ее. Поэтому Сюзанна перестала сопротивляться и только терпеливо защищалась от ударов, прикрывая руками голову. Она даже как бы забыла, что эта обрушившаяся на нее сила исходит от ее матери, и вела себя так, как если бы это была сила ветра, волн, какой-то неодушевленной стихии. И только когда мать падала в кресло, ей снова делалось страшно при виде ее лица, ставшего бессмысленным от напряжения.

— Сознайся, — твердила мать, причем временами даже почти спокойно.

Сюзанна не отвечала. Мать уставала, забывалась. Время от времени она зевала, глаза у нее вдруг закрывались, голова падала на плечо. Но при малейшем движении Сюзанны или просто проснувшись от непроизвольного падения головы, мать открывала глаза и, видя ее на полу у своих ног, срывалась с места и била снова. Жозеф листал «Голливудское кино», единственную книгу, которая имелась в доме и за все шесть лет не успела ему надоесть.

Когда мать колотила Сюзанну, он переставал листать альбом. В конце концов он вдруг не выдержал и крикнул:

— Черт побери, ты ведь прекрасно знаешь, что она с ним не спала. Не понимаю, чего ты к ней пристала?

— А если я хочу ее убить? Может, мне угодно ее убить?

Наверняка Жозеф не уходил потому, что не хотел оставлять ее наедине с обезумевшей матерью. Может быть даже, он считал, что это небезопасно. После его слов она все еще продолжала бить Сюзанну, но уже не так сильно и не так подолгу. Жозеф каждый раз снова орал на нее.

— Да даже если она с ним и переспала, тебе-то разве не наплевать?

Она била теперь не так уверенно. Она уже два года как не била Жозефа. Когда-то она его тоже колотила почем зря, но однажды он схватил ее за руку и осторожно удержал. Она была ошеломлена, но в конце концов рассмеялась вместе с ним, радуясь в глубине души, что он стал такой сильный. С тех пор она больше не поднимала на него руку, не потому, конечно, что боялась, а потому что он сказал, что больше этого не потерпит. Жозеф считал, что детей бить, конечно, надо, особенно девчонок, но соблюдая меру и только в крайних случаях. Однако с тех пор, как рухнули плотины и она перестала бить Жозефа, она стала гораздо чаще избивать Сюзанну. «Когда ей некого будет больше лупить, — говорил Жозеф, — она себе самой раскроит череп».

Жозеф не намерен был выходить из комнаты, пока мать не пойдет спать. Сюзанна была спокойна.

— Да если она и переспала с ним из-за кольца, подумаешь, какое дело!

Да, спокойна и счастлива. Пусть мать дубасит ее сколько угодно! Кольцо лежит здесь, в доме. Двадцать тысяч франков. Это главное. Мать, наверное, уже решила, как она с ним поступит. Невозможно, конечно, спросить у нее сейчас, но завтра они все обсудят. О том, чтобы вернуть кольцо, не могло быть и речи. Обычно Сюзанна бунтовала против побоев, но сегодня ей казалось, что так даже лучше, чем если бы мать, взяв брильянт, села за стол, как будто ничего не произошло?

— В сущности, что такое кольцо? Бывают случаи, когда человек просто должен оставить кольцо у себя.

— Еще как должен! — отозвался Жозеф.

Разве это не очевидно? Наверно, они купят новую машину и восстановят часть плотин. А может быть, это кольцо поможет им разбогатеть, и это богатство будет принадлежать им, а не мсье Чжо. Пусть мать орет на здоровье!

Это был великий день. Они сумели вытянуть из мсье Чжо брильянт, и теперь он где-то здесь, в доме, и никакая сила в мире уже не может его у них отнять. Этот день так долго не наступал, и вот наконец настал. Сколько лет их замыслы рушились один за другим, а они все ждали и ждали! Это их первый успех. Не просто везение, а успех. Потому что за годы ожидания они заслужили — уже одним тем, что столько ждали, — заслужили это кольцо. Это было бесконечно долго, но вот — свершилось, кольцо здесь, у них, по эту сторону мира. Они его получили. Ради того, чтобы побыть с ней рядом, просто еще немного побыть с ней рядом под мостом, он согласился расстаться с ним. Но эту победу, которую не перечеркнешь никакими побоями, она не могла разделить ни с кем, даже с Жозефом.

— Кольцо — это пустяк. Отказаться от него в моем положении было бы преступлением!

Разве это не очевидно? Есть ли на свете хоть один человек, для которого это не очевидно? Не пожелать его взять, когда вам его дарят, было бы просто немыслимо.

Сколько этих колец бессмысленно лежит в шкатулках, когда мир так нуждается в них! То кольцо, что попало к ним, отныне вступило на свободный путь и вот-вот начнет приносить пользу. Впервые с тех пор, как окровавленные руки безвестного негра извлекли алмаз из каменистого русла одной из кошмарных рек Катанги, он вырвался наконец-то на свободу из алчных и бесчеловечных рук своих тюремщиков.