Геннадий Авраменко - Уходили из дома

Рухнул я в три ночи. Доброволец и Костик к тому моменту уже два часа как вырубились. Я прикололся к телевизору, которого сто лет уже не видел, и посмотрел, пьяно щелкая с программы на программу, аж три фильма. Один по видеоканалу про двух беглецов из тюрьмы, потом фильм на украинском языке, с Жарковым. «Дама з попугою» называется — «Дама с попугаем» то есть. И кино про мафию брежневских времен.

Так и кончился день, в который родился Андрюша Доброволец.

А сегодня день рождения Татьяны Головиной, моей бывшей возлюбленной. Позвонить, поздравить, что ли?

Утром встали рано, аж в семь. Костик еще дрых, а мы с Андрюхой уже чистили картошку. Потому что мы — образцовые вписчики и стараемся не только не напрягать хозяев флэтов, но и помогать чем можем. Учитывая наше бесцеремонное вторжение аж втроем, за то, что нас, стремных незнакомцев, оставили на ночь, мы покорно отбатрачили бы на огородах целую неделю. Не за еду, конечно, а за доверие. Пока остаются на планете такие доверчивые, добрые и понимающие люди, за планету можно быть спокойным.

Дядя Валера повез тетю Наташу на работу, на завод керамики, мы тем временем наварили колбасок и нажарили картошки. Проснулся тоже заночевавший здесь Женя, друг их сына Олега. Вместе перекусили, повтыкали в телик и пошли на завод, на экскурсию. Тетю Наташу нашли быстро, она нам все показала, рассказала и задарила подарками — всякими чашечками, чайниками, вазами и прочими сахарницами. Попрощались, сердечно поблагодарили этих добрых людей. С завода мы вышли, буквально шатаясь под керамической посудой.

На стрелке подобрали Серегу и Эйч. Поезд у нее завтра из Симфа в одиннадцать вечера, поедут прямо с утра. Не став мешать их настойчивому желанию осмотреть руины Херсонеса, мы бросили керамику в камеру хранения и тоже отправились гулять по городу. На нас тут же наехала местная урла, но мы сообщили, что денег нету, бутылки собираем. Они у нас хлеба отломили, извинились и ушли. А вообще город, кажется, непуганый совсем. Красивый, спокойный. Виноград растет повсюду, пустых бутылок море, цены в магазинах существенно ниже, чем в Симфе.

На Петухах — месте сбора севастопольской тусовки, никого не оказалось, и мы отправились аскать пятнашки и звонить по впискам. Народ прижимался и монет почти не давал. Мне удалось стрельнуть парочку, позвонил с почтамта Таньке, поздравил. Думается, что больше звонить я ей не буду. Хватит уже бередить старые раны, в самом деле...

К девяти севастопольский хипп, все-таки, подтянулся в сквер. Опросив всех, вписки на ночь мы так и не нашли; всё, чем смогла помочь нам тусовка, — это лишь некоторым количеством денег. Уже совсем поздно, около полуночи, удалось дозвониться до одного чела. Зовут Костя Веселов, по виду совсем не хиппи. Замороченный какой-то, но приятный. Приехали в Камышовую Омегу, он нас встретил с троллейбуса и тут же потащил купаться на камни. Чертыхаясь и сбивая ноги, мы брели черт-те где и черт-те как, а на берегу вдруг поняли, что купаться у нас нет никакого желания. В итоге в воду полез только стальной Доброволец, а мы забили косячок и голосом подавали купальщику сигналы, чтоб не уплыл куда.

Проснулся часов в десять. Ребята спали еще, но суровый Костя разбудил всех, включив King Crimson. Лениво потягиваясь, попили чаю, покурили.

Прогулялись до Херсонеса. На развале у гастронома продал часы — те, что на Мангупе тогда нашел, — за 180 купонов. Негусто, конечно, но! Купили семь кило пшенки и так, по мелочи, продуктов, аджики. Будет что на горе покушать, пшенка с аджикой — вкуснятина!

В Херсонес пролезли через забор, чтоб деньги на входе не платить. Сережу не нашли — в храме сказали, что такой у них не работает. У археологов вообще никого не обнаружили. Двери открыты, а никого нет. Впрочем, испытание это мы прошли успешно, воровать ничего не стали. А вот на огороде не утерпели и оторвали несколько тыкв. Кинули в бэги и не спеша так, размеренно сделали ноги.

На Большой Морской, на глазах у прохожих и военных патрулей лазили по решеткам и ели виноград. Теперь в списке фруктов, которые я не могу есть, присутствует и виноград.

Вечером у Костика наварили из тыквы каши с сахаром и сожрали. Гадость невероятная, но желудок заполнили.

И это главное.

Еще с вечера решили, что встанем в шесть. Я проснулся где-то без четверти шесть по внутреннему будильнику и понял, что не встану ни я, ни кто-либо еще.