Сергей Тепляков - Двуллер-2 - Коля-Николай

– Вот этот твой, Грядкин, сбил тебя, Ирина, с панталыку, как этот, как его, Вронский… – заявила Елена. – Вот сейчас он еще и женился на тебе – уж извини, все равно не пойму – зачем…

– Нет, девочки, это как раз понятно… – ответила Лариса Степановна. Все прислушались, а первой Ирина, которая и сама не понимала, зачем Грядкину эта свадьба. – Он и для нее это делает – показывает, что, мол, я с тобой, не брошу. И для себя: чтобы посильнее себя к ней привязать. Он теперь женатый человек. Должен свою жену из беды выручать. Ну и чисто практически – теперь он может приезжать к ней на долгосрочные свидания.

– А правда, Ирина, что он написал заяву, будто это не ты мужа зарезала, а он? – вдруг высунулась из-за женщин Настя, бывшая студентка, бывшая манекенщица (она-то и подбивала то и дело девчонок бегать по утрам).

– Ну написал… – нехотя ответила Ирина.

– Ого! – зашумели бабы – все же хоть и не нравился им Грядкин заочно, но за такой поступок они уже готовы были многое ему простить.

– И что ж теперь будет? – спросила Настя. Глаза ее горели от любопытства: еще бы, это тебе не Анна Каренина, это жизнь.

– Да кто же знает… – ответила Ирина. – Главное, я не понимаю – зачем? Чего уж теперь?

– Есть такое слово – самоуважение… – сказала Лариса Степановна. – Твой Грядкин готов в тюрьму сесть, только бы доказать, что он человек.

– Вот он себе докажет, а Ирине хуже сделает… – убежденно сказала Настя.

Женщины погудели еще и разошлись.

На следующий день Ирина, улучив момент, пошла в библиотеку и спросила там «Анну Каренину». Книжка оказалась такой толстой, что Ирина засомневалась – как же такое читать? Потом начала. Уже первые строчки – про то, что каждая несчастная семья несчастлива по-своему – показались ей странными. «Чего ж там… – подумала она. – Наркотики и пьянка – вот тебе и несчастная семья, у всех одно»… Но потом книжка увлекла ее. Во Вронском было мало от Грядкина, а сравнивая Каренина и Радостева Ирина и вовсе смеялась – уж так не похож был ее муж на этого чопорного старика. «А поди ж ты, Каренин-то простил Анну… – вдруг подумала она при этом. – А Сашка-то скорее убил бы меня. Да и сам по пьянке не понял бы, что убил. Может, только в тюрьме бы и протрезвел…».

«Вронский бегал за ней долго, так и Коля вокруг меня вон сколько танцы танцевал… Анна с Вронским по Европам путешествуют, а мы с Колей – по Сибири…» – подумала она, вспомнив, как Грядкин колесил по разным городам, как жили они по красивым гостиницам и ходили по дорогим магазинам.

Зато про Анну и Сережу она читала, едва видя страницы от слез. Ее поразило, что Сереже в момент встречи Анны и Вронского было восемь лет – почти как Мишке. Ее потрясло, что Анна, приехав, чтобы увидеться с сыном, представляет его себе маленьким, и вдруг видит его повзрослевшим. «И я ведь так же – уже какой год Мишку-то помню пятнадцати лет. А ему, выйду, будет уже двадцать четыре». Сережа любил Анну, Мишка же за все эти годы ни разу не приехал на свидание, и прислал только два коротких – в пять строк – письма.

То, что Вронский в книжке сам устал от Анны и стал отдаляться от нее, напугало Ирину, но не очень. «Если жизнь такая, что бьет тебя каждый день молотком по голове, так надо быть и к тому готовой, что надоест это мужику…» – вдруг подумала она.

Ей стало интересно – вдруг да ответит ей эта книжка на вопрос – как быть? Однако в конце Анна вдруг бросилась под поезд – как показалось Ирине, ни с того, ни с сего.

«Не знала горя баба… – подумала она. – Не хлебала его нашей деревянной ложкой».

Зачем в романе нужен Левин и его жена Кити, Ирина не очень-то поняла – уж слишком они были счастливы в жизни, так счастливы, что из знакомых ей людей Ирине и сравнить их было не с кем. Ирина решила, что таких людей и в те времена не было, и писатель просто их придумал, чтобы роман был толще, и после этого страницы с Левиными перелистывала.

Через несколько дней начальница отряда, та самая, что принесла на свадьбу платье, после утреннего построения вдруг отозвала Ирину в сторону.

– Слушай, Радостева… – начала она.

– Грядкина я теперь… – усмехнулась Ирина.

– А, да. Грядкина… – поправилась начальница. – Твой-то не утих… – эти слова она сказала как-то и удивленно, и одобрительно. – Звонили сегодня из управления, на днях приедут журналисты. Главный повод – про учреждение наше рассказать, как вы тут живете. Но и к тебе журналисты подойдут. На жалость давить будут. Так что ты подумай, что и как им говорить. И смотри, используй это на все сто. Других возможностей не будет. Нам и так за такие штуки может влететь всем, снизу доверху…