Сергей Тепляков - Двуллер-2 - Коля-Николай

Ирина шла, не замечая дорожки из-за слез. Грядкин был уже в клубе – в белой рубашке, застегнутой под самое горло. Рубашка эта осталась от мошеннических, «лучших», времен. Грядкин улыбался. Они встали рядом. Регистраторша прокашлялась и начала свою речь.

– Что у вас? – спросил дежурный в приемной прокуратуры.

– Явка с повинной… – сказал Грядкин.

– Ого! – сказал дежурный, но без энтузиазма.

Грядкин подал свою бумагу и сел. Дежурный начал читать. Грядкин составлял бумагу дома (снял на последние деньги комнату), и поэтому знал, что написано в каждой строчке. Следя за тем, как глаза этого человека бегают по строчкам, Грядкин пытался угадать, что же его ждет.

После свадьбы им с Ириной дали трехдневное свидание. До этого он думал, что трех дней будет мало, однако тут понял, что даже чересчур. Зона была через стенку от них, они не могли забыть о ней. А с этим осознанием и любовь была не любовь, а так – похоронный марш. Грядкин понял, что не может смотреть Ирине в глаза. Ему казалось, что она думает: «А, ты-то сейчас на волю, а я – в барак». Он думал, что лучше бы это он оставался в тюрьме, а она уходила на волю. Он давал ей обещания непременно вытащить ее отсюда, она говорила: «Хорошо», но он думал, что она все равно не верит ему. Когда свидание кончилось, он был этому даже рад.

Дежурный дочитал бумагу и поднял на Грядкина глаза.

– Хорошо… – сказал он без интонаций. – Разберемся. Вы идите.

– Как – идите? – поразился Грядкин. – Я человека убил.

– Это вы так говорите… – пожал плечами дежурный. – А может, вы наговариваете на себя?

– Зачем?! – поразился Грядкин.

– Да откуда я знаю? – удивился дежурный. – Сюда знаете, какие ходят… Что ж я буду над каждым задумываться? К нам однажды пришел генеральный секретарь компартии всех галактик. Сообщал о приписках хлопка на планете Сатурн. Вот это было да. А ваше заявление мы проверим и в установленные законом сроки сообщим о результатах.

– Да вы просто не хотите разбираться! – разозлился Грядкин. – Потому что тогда надо кому-то и взыскание объявить. Если я убил, то как же следствие велось, как шел суд?! Вы поэтому не хотите ничего делать – чтобы не дай Бог с кого-нибудь звезды не полетели. Но человек-то за так в тюрьме сидит! Это-то может поважнее звезд!

– А с чего вы взяли, что он сидит за так? – спросил дежурный. – И вообще, давайте без дискуссий. Там в коридоре еще полно народу, если с каждым вот так дискутировать, так у меня голова опухнет. Будьте добры, выйдите, а то охрану позову…

Грядкин вышел в бешенстве. Он шел по улице, не замечая, куда идет. Он понимал, что ничего по его явке сделано не будет – за убийство Радостева уже сидит человек и это всех очень даже устраивает.

«В газету пойду! – вдруг решил он. – В газету! Пусть напишут. Вот тогда вы, суки, забегаете!».

Он решил выбрать главную газету края – если уж там напишут, казалось Грядкину, эффект будет. В девятиэтажном здании Дома печати вахтерша пояснила ему, что если ему нужен эффект, так пусть идет в «Правду края», к корреспонденту Бесчетнову. Грядкин поднялся на пятый этаж, отыскал кабинет под нужным номером. Но на табличке там значилось лишь «Алексей Петрушкин». Грядкин помялся, но потом все же открыл дверь и заглянул.

В кабинете было четыре стола, но только за одним сидел смуглый темноволосый мужчина лет сорока и мял в руках сигарету. Грядкина при этом удивило, что еще одна сигарета была у мужчины за ухом.

– Что вам? – уставился мужчина на Грядкина.

– Бесчетнов… – Корреспондент Бесчетнов здесь? – вопросительно начал Грядкин.

– Это я… – кивнул головой мужчина. – Заходите.

Грядкин вошел и сел. Мужчина сунул сигарету за второе ухо и уставился на Грядкина, по-школьному сложив руки перед собой.

– А чего у вас на двери таблички нет? – неизвестно зачем спросил Грядкин.

– А как мне сделают табличку, так меня через неделю увольняют… – беспечно ответил Бесчетнов. – С трех работ так вылетел. И здесь сказал: «Табличек не надо». Вот уже девятый год работаю… Что у вас?

У Грядкина пересохло в горле.

– За мое преступление сидит человек, а меня никто не хочет слушать! – сказал он.

– А что, извиняюсь, за преступление? – полюбопытствовал Бесчетнов.

– Я человека убил… – тяжело сказал Грядкин, сверля журналиста взглядом.

– Ого! – сказал Бесчетнов. – То есть, вы ходите, пишете всем явки с повинной, а вас в тюрьму не берут?

– Ну да… – отвечал, пожав плечами, Грядкин.