Сергей Тепляков - Двуллер-2 - Коля-Николай

– Мозги сломаешь! – сказал один из них. После этого уважение к Грядкину в камере резко возросло. К нему обращались за разными советами. Он советовал – это же слова, чего их жалеть. К тому же за этими разговорами, за этими мыслями проходило время, ими забивалась голова – так было легче.

Чугайнову он рассказывал кое-что: есть, мол, у него женщина на воле, думал устроить ей небо в алмазах, да вот погорел. В таком виде их с Ириной история выглядела обычной, в общем-то почти все в камере погорели из-за неба в алмазах. Но Грядкин думал: пусть так и будет. Может, и правда его история стоит не дороже других? Может, зря он думал, что его любовь к Ирине – единственная такая любовь на свете? Относился бы к жизни проще – жил бы на воле до сих пор, ездила бы она к нему время от времени и даже так они наверняка были бы куда счастливее, чем теперь.

Тоска не проходила. Он представлял, как Ирина и Радостев пьют водку. В голове от этого мутилось. Грядкин понимал, что это у него тюремный психоз: полгода уже по камерам, полгода ожидания своей участи, полгода надежд и разочарований. Однако именно поэтому он не мог себя контролировать: ему хотелось из тюрьмы достать Радостева. «Думаешь, сука, раз я за решеткой, так управы на тебя нет, думаешь, одна Ирина?! – свирипел Грядкин. – Нет, я и отсюда до тебя дотянусь»…

Он знал, что по камерам гуляют несколько сотовых телефонов. Позвонить стоило денег, но на один-два звонка они у Грядкина были – все тот же Прокопьев помог.

На телефоны в тюрьме была запись, как на воле к стоматологу. В грядкинскую камеру телефон попал только через три дня. Все эти дни он сначала решал, кому позвонить, а потом – что сказать.

– Алле… – сказали в трубке.

– Вячеслав, привет… – сказал Грядкин. – Это Николай Грядкин, помнишь меня?

– Ого, привет! – ответил ему Бобров. – Что-то давно тебя не видно, и разговоры ходят про тебя нехорошие. Верить разговорам-то?

– Верь, Вячеслав, верь.

– Так ты где сейчас? – спросил Бобров.

– В колчаковской столице… – ответил Грядкин. – В ПФРСИ. Но не об этом речь. Мне надо на воле вопрос решить с одним мужиком.

– Решить – это как? – с интересом спросил Бобров. Он уже вспомнил Грядкина, и весь вид того Грядкина, которого он помнил, не вязался с этими словами – «решить вопрос», с этими интонациями.

– До конца! – жестко сказал Грядкин. – До конца. Понимаешь, о чем речь? Он пьяница, дать ему спирту метилового и он умрет счастливым…

– Эй-эй-эй… – заговорил Бобров. – Такими делами я не занимаюсь. Седьмой раздел Уголовного кодекса – это не для меня…

«Что за седьмой раздел?» – удивился сначала Грядкин, но тут же вспомнил, что это преступления против личности.

– Значит, не поможешь? – потухая, спросил он.

– По седьмому разделу – не помогу! Мне такой геморрой не нужен… – категорично ответил Бобров. Помолчав, он с любопытством спросил: – А чем он тебе так насолил, этот мужик?

– Он муж моей женщины… – веско сказал Грядкин. – Сейчас он про меня узнал и теперь ее бьет. Она пить с горя начала. Что мне отсюда со всем этим делать?

– Даааа… – сказал в трубке Бобров. – Озадачил.

Он помолчал недолго и вдруг сказал:

– Слушай, если у тебя есть 100 тысяч, то могу тебе устроить с ней свидание.

– Чего? – не поверил своим ушам Грядкин.

– Свидание. Свидание. Отвезут тебя к ней домой в лучшем виде… – сказал Бобров. – Там и поговорите. Ну?

– Давай! – ответил Грядкин.

– Ну тогда жди, я сам тебя найду…

В трубке запикали короткие гудки. Грядкин привалился горячей головой к стене. Хоть он знал уже, что в тюрьме возможно все, но в то, что его могут отвезти к Ирине, даже сейчас не верил.

«Но ведь Бобров сказал, а он так просто не говорит… – подумал Грядкин. – Но что же я ей скажу?».

Когда-то, еще в начале своей аферы, он отдал Ирине 300 тысяч рублей на хранение. Эти деньги, Грядкин знал, и сейчас были у нее. Грядкин решил, что надо будет уговорить ее уйти от Радостева – в конце концов, денег хватит на то, чтобы снимать какое-то время квартиру. «А там, глядишь, меня выпустят условно-досрочно, жуликов всех выпускают… – подумал Грядкин. – Надо только ее убедить»…

– Эй ты, а ну выйти из строя! – прокричал Грядкину один из инспекторов. Грядкин удивленно посмотрел на него.

– Ты, ты! – подтвердил инспектор. – Ты разговаривал с заключенным. Сейчас в штрафной изолятор за разговорчики пойдешь!

Грядкин глянул на стоявшего рядом Чугайнова. Чугайнов смотрел на него недоуменно. Грядкин прикрыл глаза: «Все нормально».