Анатолий Голубев - Тогда умирает футбол

– Наша фирма стала объектом беспрецедентного судебного иска со стороны дирекции вашего клуба. Конечно, катастрофа была ужасной. Увы, от несчастья никто не застрахован. Мы сделали все, что могли, в те трудные для клуба дни: бесплатно перевозили родственников пострадавших, ускорили оплату страховых полисов… И были крайне огорчены новыми претензиями господина Мейсла. Естественно, выплата такой большой суммы не может не отразиться на делах компании.

– Мне бы не хотелось говорить о материальной заинтересованности сторон. Мне кажется, неплохо иногда людям вспоминать и о гражданском, общечеловеческом долге.

– Вы можете не сомневаться, мистер Роуз, вашу точку зрения мы внимательно изучили. И то, что вы писали, и то, что говорили, – он положил свою сухую руку с массивным золотым перстнем на папку, раскрытую перед ним, – и то, что нам изложил ваш юрист…

– Мой юрист?

– Да, я имею в виду мистера Мильбена. – Собеседник Роуза насторожился при последнем вопросе, боясь сказать лишнее. – Несколько дней назад мы имели удовольствие разговаривать с ним, и он изложил условия…

– Вы что-то путаете! Какой юрист? Какие условия? – Дональд удивленно смотрел на административного директора.

Тот понимающе улыбнулся в ответ, как бы давая понять, что оценивает столь искреннее удивление, изображенное Дональдом.

– Я действительно просил Мильбена узнать кое-какие детали юридической стороны дела, поскольку, признаться, не очень силен в юриспруденции. Но…

– О мистер Роуз! Стоит ли об этом говорить?! Давайте лучше перейдем к делу. Мы прекрасно понимаем, что вы обладаете материалом, который может сыграть решающую роль в исходе процесса. Мы заинтересованы в этой информации. Но сумма, названная мистером Мильбеном, – он картинно развел руки, – для нас весьма обременительна. Нет никакой гарантии, что клуб проиграет процесс. И тогда к возмещению, которое мы должны будем выплатить клубу, прибавится сумма вашего гонорара и судебных издержек. Если бы мы смогли найти приемлемое компромиссное решение…

Дональд сидел, обескураженный поворотом разговора. Он толком ничего не мог понять, кроме одного, – Стен был здесь и торговался с фирмой от его, Роуза, имени.

– Но это ошибка, – растерянно сказал Дональд. – Я никогда не поручал Мильбену вести подобные переговоры.

Белл опять картинно развел руки.

– Я не собирался и не собираюсь торговать никакими данными. Я вообще не имею корыстных намерений, выступая против процесса. Это было бы кощунством. Единственная цель моего приезда – посоветоваться с вами, как убедить общественность, что подобный процесс не может иметь места в нашем цивилизованном обществе.

– Я понимаю вас, мистер Роуз. Вы можете не беспокоиться. Даже если мы не найдем общего языка, обещаю, что наши переговоры никогда не выйдут из этих стен и ими никто, и в первую очередь президент «Манчестер Рейнджерс», не сможет воспользоваться в борьбе против вас.

– Да вы ничего не поняли! Вы по-прежнему считаете, что я собирался продавать вам какую-то информацию?

– Конечно. И не вижу в этом ничего плохого. Это ваш труд. А всякий труд достоин оплаты. Только надо уметь найти покупателя. Вам это удалось, мистер Роуз. Осталось лишь договориться о частностях.

– О каких частностях? Вы все сошли с ума!

– Возможно, мистер Роуз, – спокойно согласился Белл, пропуская мимо уха резкую реплику Роуза, – но мы хотели бы вас предупредить, что не потерпим никакой двойной игры. Если мы убедимся в этом, то немедленно известим прессу, что вы, пользуясь своей осведомленностью, пытались, ну… мягко говоря, совершить бесчестную сделку.

«Вот куда он клонит! Боится, что я переметнусь к Мейслу. Даже если я расшибусь в лепешку, он не поверит в искренность моих намерений».

Он смотрел на представителя БЕА, и странная улыбка блуждала у него на губах. Белл оставался все тем же корректным чиновником. Никакие крутые повороты в разговоре его, казалось, не волновали.

– Впрочем, мне поручено советом директоров поставить вас в известность: если вы будете себя вести столь же активно в отношении процесса, как и раньше, то независимо от результатов наших сегодняшних переговоров на ваше имя в Национальном банке будет положена сумма, равная четверти той, которая была запрошена мистером Мильбеном за информацию.

Дональд даже застонал от ярости. Но сдержался. И, холодно попрощавшись, вышел.

И сейчас, сидя в вагоне «Золотого каледонца», бегущего в Манчестер, он с мучительным стыдом переживал нелепый разговор в БЕА.