Анатолий Голубев - Тогда умирает футбол

– А это случилось на пятый день панамериканской гонки. Это была гонка с пассажиром. Мы потеряли уйму времени на вынужденных остановках и неслись через мексиканский лес со скоростью более двухсот километров в час. Живи я сто лет – не забуду этой истории. На такой скорости лес не лес, а сплошные зеленые стены по сторонам. И катишь себе, как по дну зеленого ущелья.

Покрытие дороги там не ахти какое добротное, и машину слегка водило. У меня тогда был трехсотсильный «мерседес-бенц».

Внезапный удар сотряс машину. Переднее стекло в куски, а «телега» заплясала на дороге, но я таки выровнял ее. Все произошло в какую-то долю секунды. Я провел рукой по лицу – на ладони кровь и перья. Проклятый гриф, спугнутый шумом мотора, врезался в машину. Я вспомнил о своем пассажире, взглянул – у него вся рожа в крови.

«Ганс, Ганс!» Он немец был. Не отвечает. Я остановил машину. В термосе горячий чай. Влил ему в рот. Ганс открыл глаза. А в них, ну прямо животный страх. Смотрит на меня и понять не может – в преисподней он или еще нет? Уж больно физиономия моя – окровавленная и в перьях – пугает его. Так он и не понял, по-моему, где находится.

Мануэль хотел приняться за следующую историю, но Дональд встал и поблагодарил хозяйку. Она спросила, будет ли он пользоваться полным пансионом и дальше, пока держится такая погода. Дональд согласился и отправился к себе, сославшись на работу. В душе он был уверен, что «серый убийца» еще даст ему возможность послушать Мануэля. Тот, явно недовольный таким невниманием, вновь повернулся к хозяйке, но она опередила его. Начала рассказывать новости, которые успела понадергать из газет. Последними словами, донесшимися до Роуза, были: «За этим туманом и рождества не увидишь!»

Туман стал рассеиваться лишь к вечеру третьего дня. И за время своего вынужденного заключения в отеле Дональд по-настоящему оценил спасение Мануэля: он помог скоротать нудно тянувшиеся часы.

Истории из Мануэля летели, как он сам говорил, «подобно выхлопным газам». И три блокнота, которые набил Дональд записями рассказов, могли стать основой для интересной книги о жизни автогонщиков.

Наутро Дональд, наконец, смог отправиться на Оксфорд-стрит.

Здание компании возвышалось над остальными домами не только своей алюминиево-стеклянной коробкой, диссонирующей со старыми, вычурными особняками всех эпох, но главным образом тремя гигантскими буквами, сверкавшими в небе.

Он постоял с минуту у подъезда. Стеклянные двери светились изнутри странным приглушенным светом. Стекло и металл словно жили. Не замирая ни на секунду, крутилась автоматическая дверь, поглощая или выплевывая очередного посетителя. Непрерывной лентой подходили легковые машины. Мальчики-курьеры сновали от одной к другой, исчезали в вестибюле и улетали на лифтах к верхним этажам.

Когда он назвал портье свою фамилию, тот любезно поздоровался и подозвал к себе рассыльного.

– Проводите мистера Роуза к административному директору.

– Прошу вас, сэр, – пропел мальчишка-рассыльный и двинулся вперед, как только могут ходить рассыльные – впереди и все-таки сзади, спиной к вам и в то же время вполоборота.

Алюминиевый склеп лифта стремительно взлетел вверх. Дональду показалось, что не остановись они еще мгновение, и кабина, пробив крышу, врежется в сверкающие гигантские буквы.

Когда они подходили к кабинету директора, Дональд вдруг впервые подумал, что находится в щекотливом положении. С одной стороны, он как бы косвенно отстаивает интересы компании. Или, точнее говоря, невольно помогает компании. С другой – он много лет был пресс-атташе клуба, и кто знает, – могли рассуждать в дирекции БЕА, – какую роль играет бывший «рейнджерс» в этом нешуточном процессе. Когда дело касается четверти миллиона фунтов, можно ждать всего, в том числе и подвоха.

В первые же минуты беседы Дональд почувствовал холодок настороженности. Мистер Эрик Белл, административный директор компании, не спешил расспрашивать Роуза о цели его визита.

– Мы были приятно обрадованы, когда нашелся честный человек, который не побоялся взять на себя труд выступить против официальной точки зрения своих руководителей. Смело, очень смело! Конечно, мы понимаем, что ваша мужественная борьба нам весьма полезна, и есть смысл обсудить все аспекты вашей деятельности.

Он посмотрел на Дональда долгим, изучающим взглядом. Несколько удивился безучастности Дональда к словам «все аспекты», которые он довольно явственно подчеркнул. Откинувшись в кресле и покачиваясь из стороны в сторону, продолжал: