Сергей Минаев - Москва, я не люблю тебя

— Суки, суки, суки, суки, суки! — сквозь сжатые зубы шиплю я, стараясь нащупать свободной рукой зайчика, и продираюсь сквозь толпу, чтобы посмотреть бортовой номер машины, и прошу его, или их. Тихо так, про себя: «Ну, пожалуйста. Ну пускай это будет чья-то другая история! Наркоманы напали или просто гопники. Давайте, вы не станете совсем уж так со мной поступать! Пускай это будет не тот номер…»

Тверская улица. Десять утра

— Одиннадцать, — осклабился Ромуля.

— Чё одиннадцать? — непонимающе обернулся Гешка.

— Бортовой номер у «неотложки» был 4421. — Ромуля начертил номер в воздухе. — Если все цифры сложить, получится «одиннадцать». Мое счастливое число. Я всегда так делаю.

— А, — Гешка закусил сигарету и понимающе затряс головой, — в натуре, хорошо, сразу с битой вышли. Тот, который с кейсом из «скорой» вылезал, по ходу, дернуть бы успел, если бы не бита.

— Ты второго в глаза баллоном тоже качественно отоварил. — Ромуля уважительно поднял вверх большой палец. — В общем, подфартило нам, конечно, мужики.

— Подфартило нам, что фраера этого, сутера ебаного, Кирюшу, быстро нашли и раскололи, — захрипел с заднего сиденья Борян, обхвативший кейс так сильно, что тот казался его частью. Как автоматы или гранаты кажутся продолжением рук гранитных воинов на памятниках.

— Кирюшу, по ходу, до нас кто-то сильно помял. — Ромуля убавил звук магнитолы. — Вишь, как он сразу потек, когда ты сказал, что руку ему в тиски зажмешь и отпилишь.

— И отпилил бы! — Борян потянулся было за сигаретой, но оторвав руку от кейса, немедленно вернул на место. — Нечего крысить чужое. Еще подфартило, что телка эта из приемного покоя номер «скорой» сдала. Но тут ты, Гешка, конечно, красава. Такого артиста дал: «Братик у меня помер». Заплакал еще так натурально. Ты в школе в театре не играл, случаем?

— Неважно! — Гешка сдвинул кепку на глаза. — А телка эта, из приемного покоя, прикольная.

— Прикольная, — заржали Ромуля с Боряном и хором затянули: — Бра-а-атик!

— Чё вы буровите, в натуре? — деланно обиделся Гешка и прибавил звук. — Я бы с ней замутил, если бы не делюга.

— Что ж ты, фраер, сдал назад? Не по масти я тебе? — пропела магнитола.

Гешка отвернулся к окну. Блатная романтика, знакомая только по рассказам старших товарищей, становилась его реальной жизнью здесь и сейчас. «Делюга»… В эту минуту оттого, прежнего Гешки-хулигана ничего не осталось. В жизнь входил новый Гешка. И слово его теперь «весило тонн десять», как пели в его любимой песне блатари из группы «Кровосток». «Ребятки едут с работы домой… — мурлыкал про себя Гешка. — …Бригада из Подмосковья, Колхозники». Теперь, после таких дел, и Гешкой-то не с руки называться. Может, «Артист», как Борян сказал? А что, — думал Гешка, — можно и Артист».

— А я так скажу, — пробасил Ромуля. — Про «чужое крысить», это ты, Борян, верно заметил. Чужое, оно чужое и есть. А что твое, — то придет к тебе, по-любому. По-любому придет, пацаны, так я скажу! Вот вроде уплыл чемоданчик. Пропал в Москве, как иголка, найди его, попробуй! А все одно к нам вернулся. Правильно в народе говорят!

— Народ просто так пословицы не свистит, факт, — согласился Гешка.

— Может, оно и так. Может, и так, — медленно промолвил Борян. — А я вот сижу и думаю. Может, ты прав, Ромуль? Может, до нас помяли того сутера? А если помяли, то кто? Дед, у которого мы чемодан подломили? Или кто посерьезней?

— Да какой дед? — заржал Гешка. — Ты того деда помнишь? Как он курицей вокруг своей «Волги» носился, роняя песок из жопы! А серьезней нас, думаешь, много в Москве людей? Борян, мы ж теперь вроде бригада. С первым делом считай, Борян!

Гешкин голос еще долго звенел что-то про город, который теперь «наш». И про «залечь с бабками на дно», и про «хату снять». И опять вспоминал пословицы про «что твое, то твое».

И Гешке, в общем, это было простительно в силу молодости. Город Москва пока еще не был их «собственным штатом Айдахо». Для того чтобы овладеть столицей в 2010 году, мало одного ствола на троих и умения веско произнести пару блатных оборотов. Нужна пара чиновников не ниже префекта и деньги диаспоры на одном уютном кипрском счете.

Но Гешка этого не знал. Как не знал того, что «бригады» остались в сериалах, что волшебные пословицы о справедливости русский народ слагает в силу безысходной попытки приукрасить отвратительную реальность, а группа «Кровосток» состоит не из сидевших «на киче» блатарей, а из московских богемных художников. Но в том не было Гешкиной вины. Просто его родители сильно пили и не могли обеспечить ему репетиторов для поступления в хороший вуз в отличие от родителей членов группы «Кровосток». Сегодня в его мире все было по-взрослому. И было хорошо. Девчонки были длинноноги и, казалось, доступны. Кейс полон кэша, а будущее — оживающих картинок из сериалов про молодых, богатых и уважаемых.