Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

Данросс погрузился в размышления. Он решил удалить Жака из Гонконга на то время, пока не выяснит истину. Куда проще было бы потихоньку обратиться к Кроссу или Синдерсу и попросить их разузнать что-нибудь через свои источники, понаблюдать за Жаком и проверить его. Но Жак — член внутреннего правления. Вмешательство извне чревато тем, что выплывут наружу семейные тайны, в которые он посвящен, и прочая секретная информация.

«Нет, гораздо лучше иметь дело со своими. Может, времени потребуется больше, но я выясню, кто он на самом деле. Так или иначе, я узнаю истинное лицо Жака де Вилля.

Но Канада?

По логике вещей Жаку там будет лучше. Лучше будет и „Струанз“ — можно было додуматься до этого и самому, — он ни разу не дал повода усомниться в своей преданности делу или остроте ума. Бедный старина Дэвид действительно уже два года стонет, желая вернуться. Такую перестановку сделать легче. Жак прав. Дэвид лучше подготовлен, чтобы заниматься Австралазией, а Австралия и Новая Зеландия для нас гораздо более важны, чем Канада, гораздо более важны — они просто жизненно необходимы, как сокровищница всей Азии. Если Жак невиновен, он сможет помочь нам в Канаде. Если виновен, там вреда от него будет меньше».

— Я подумаю, — пообещал Данросс, хотя на самом деле уже принял решение произвести замену. — Держи это при себе, окончательно все решим в воскресенье.

Жак поднялся и протянул руку.

— Спасибо, mon ami.

Данросс пожал её. Но про себя подумал, друга это рука или иуды.

Он остался один, и снова навалился груз проблем. Зазвонил телефон, потребовалось решить один вопрос, потом другой, третий… Номер Типтопа по-прежнему был занят. Данросс попросил, чтобы к нему поднялся Филлип, и все это время им владело такое ощущение, будто он куда-то проваливается. И тут он поймал на себе взгляд Дирка Струана. Тот смотрел на него усмехаясь с картины на стене — невероятно уверенный в себе, заносчивый, хозяин целого флота клиперов, самых красивых кораблей из всех, что созданы руками человека. И, как и всегда, стало легче.

Встав из-за стола, он остановился перед Тайбанем.

— Господи, не знаю, что бы я делал без тебя, — проговорил он вслух, вспомнив, что Дирк Струан нес на своих плечах бремя гораздо более серьезных забот и со всеми справлялся. Лишь буря, ярость стихий, погубила его в расцвете лет: ведь ему, признанному воителю Гонконга и всей Азии, было всего сорок три.

«Всегда ли „умирают молодыми те, к кому благоволят боги“? [298] Это выражение, которое цитируют многие авторы, в том числе Оскар Уайльд, связывают с героями древнегреческого мифа Агамедом и Трофонием, которые, построив храм Аполлона в Дельфах, потребовали у Стреловержца платы за работу. Бог обещал им уплатить на седьмой день, а в седьмую ночь братья умерли во время сна. — спрашивал себя Данросс. — Дирк был ненамного старше меня, когда „дьявольские ветры“ Великого тайфуна разметали нашу только что построенную факторию в Хэппи-Вэлли и погребли его под обломками. Молод он был или стар? Я себя старым не чувствую. Неужели так и суждено было умереть Дирку? Не своей смертью? В шторм? Молодым? Погибнуть по воле неистовой природы? Или это выражение значит, что те, к кому благоволят боги, умирают молодыми в душе?»

— Ничего, — обратился он к своему наставнику и другу. — Хотел бы я быть знакомым с тобой. Скажу честно, Тайбань, уповаю перед Господом, что жизнь после смерти все же есть и через много-много лет я смогу поблагодарить тебя лично.

Снова исполнившись уверенности, он вернулся за стол. В верхнем ящике лежала матрица Четырехпалого У. Он коснулся её пальцами, поглаживая. «Как выбраться из этой ловушки?» — мрачно спросил он себя.

Раздался стук в дверь. Вошёл Филлип Чэнь. За последние несколько дней он сдал.

— Боже милостивый, тайбань, что нам делать? Девять пятьдесят! — выпалил он с порога, нервно подвизгивая. — Впору волосы на голове рвать! Цзю ни ло мо , из-за этого бума, как ты помнишь, я покупал по двадцать восемь девяносто, вложил каждый пенни свободных денег и ещё намного больше, а Диана, купив по двадцать восемь восемьдесят, продала по шестнадцать восемьдесят и теперь требует, чтобы я возместил разницу. О-хо, что нам делать?

— Молиться — и самим не плошать. Тебе удалось связаться с Типтопом?

— Э… нет, нет, тайбань. Я набирал его номер каждые пять минут, но телефон по-прежнему выключен. Я попросил своего родственника в телефонной компании проверить. Он сказал: в доме на обеих линиях сняты трубки.