Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

— Нет. О нет, тайбань, нет, он этого не обещал. Зеленоглазый Дьявол был умный, очень умный. То, что У Квок погиб, это джосс. Мы все должны умереть. Это судьба. Нет, Зеленоглазый Дьявол выполнил свою договоренность. Слабак Кулум тоже выполнил его договоренность. Выполнишь ли ты его договоренность? — И Четырехпалый У разжал кулак.

В нем лежала половинка монеты.

С замирающим сердцем Данросс бережно взял её. Оба хакка впились в него глазами, как змеи, он просто физически ощущал их взгляды. Пальцы у него чуть подрагивали. Половинка монеты была такая же, как и те, что хранились в Библии Дирка, упрятанной в сейф в Большом Доме. Их оставалось две, двух, оплаченных, уже не было, в том числе половинки У Квока. Прилагая невероятные усилия, чтобы пальцы не тряслись, Данросс вернул реликвию. Рука Четырехпалого дрожала, когда он брал её, но старик не обращал на это внимания.

— Возможно, настоящая. — Голос Данросса звучал как-то странно. — Проверить надо. Откуда она у тебя?

— Она настоящая, конечно, ети его, настоящая. Ты признаешь, что она настоящая?

— Нет. Откуда она у тебя?

Четырехпалый достал сигарету и закурил. Потом прочистил горло и сплюнул.

— Сколько монет было в самом начале? Сколько прославленный мандарин Жэнь-гуа дал Зеленоглазому Дьяволу?

— Точно не знаю.

— Четыре. Их было четыре.

— А-а, одна была у твоего славного предка У Квока, она оплачена — обещание выполнено. С какой стати великому Жэнь-гуа давать ему две? Невозможно. Значит, эта украдена. У кого?

Старик вспыхнул, и Данросс подумал, не зашел ли он слишком далеко.

— Украдена или нет, — сплюнул старик, — ты предоставляешь услугу. Хейя? — Данросс продолжал неотрывно смотреть на него. — Хейя? Или честь Зеленоглазого Дьявола перестала быть честью Благородного Дома?

— Откуда она у тебя?

У молча смотрел на него. Потом затушил сигарету о ковер.

— Почему Зеленоглазый Дьявол согласился на четыре монеты? Почему? И почему поклялся своими богами, что он и все, кто ему наследует, сдержат его слово, хейя!

— За другую услугу.

— А-а, тайбань, да, за услугу. Ты знаешь, что это за услуга?

Данросс смотрел на него так же пристально.

— Досточтимый Жэнь-гуа одолжил Тайбаню, моему прапрапрадеду, сорок лаков серебра.

— Сорок лаков — четыре миллиона долларов. Сто двадцать лет назад. — Старик вздохнул. Щелочки глаз стали ещё уже. Пол Чой сидел, не двигаясь и не дыша. — Попросил ли Досточтимый Жэнь-гуа какой-нибудь документ? Долговую расписку с печаткой твоего знаменитого предка — и с печаткой Благородного Дома?

— Нет.

— Сорок лаков серебра. Ни документа, ни печатки — только на доверии, хейя?

— Да.

Беспалая рука старика вынырнула по-змеиному и сунула половину монеты в лицо Данроссу.

— Половина монеты — делать услугу. Кто бы ни просил. Я прошу.

Данросс вздохнул. Через некоторое время он нарушил молчание:

— Сначала я примеряю половинку к половинке. Потом убеждаюсь, что металл здесь такой же, как и металл там. Потом ты говоришь, какая услуга. — Он хотел было взять половинку монеты, но Четырехпалый стремительно сжал кулак и убрал руку. Здоровым большим пальцем он махнул Полу Чою. — Объясняй! — приказал он.

— Прошу прощения, тайбань, — начал Пол Чой по-английски. Ему было ужасно не по себе из-за духоты и витавшего в каюте дьявольского духа. «И все из-за какого-то обещания, данного двенадцать десятилетий назад одним пиратом другому. Причем оба были убийцы, головорезы, если верить всем рассказам про них хотя бы наполовину». — Мой дядя хочет, чтобы я объяснил, как ему желательно это сделать. — Он старался, чтобы голос звучал ровно. — Он, конечно, понимает, что у вас могут быть сомнения и вам хочется быть уверенным на тысячу процентов. Но в то же время он не склонен расставаться с половинкой монеты именно сейчас. Пока он так или иначе не убедится, он…

— Вы хотите сказать, что он мне не доверяет?

В словах этих прозвучала такая злость, что Пол Чой вздрогнул.

— О нет, сэр, — быстро возразил он и перевел слова Данросса.

— Конечно, я доверяю тебе, — криво улыбнулся У. — Но доверяешь ли ты мне?

— О да, Старый Друг. Я очень доверяю. Дай мне половинку монеты. Если она настоящая, я, тайбань Благородного Дома, сделаю то, что ты попросишь, — если это возможно.

— Удовлетворяется любая просьба, все, что я ни попрошу! — опять вспыхнул старик.

— Если возможно. Да. Если половинка монеты настоящая, я оказываю услугу, если нет — возвращаю её. Кончено.