Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

Горнт и все остальные на верхней палубе прислушивались к происходившему внизу столпотворению. Их здесь ещё оставалось человек тридцать. Горнт допил свой стакан, поставил его и подошел к группе, окружившей Данросса. Орланда так же сидела, комкая в руках носовой платок, Флер и Питер Марлоу сохраняли внешнее спокойствие, и сам Данросс, как всегда, не терял самообладания.

«Прекрасно», — подумал Горнт, благословляя все, что унаследовано от предков и чему его научили. Так уж повелось у британцев: какой бы тебя ни охватывал страх перед лицом опасности, ты не должен обнаруживать его, чтобы не потерять достоинства. «К тому же, — напомнил он себе, — многие из нас большую часть жизни провели или под бомбами, или под пулями. Нас и топили, и бросали в лагеря для военнопленных, а некоторые просто служили». Сестра Горнта проходила службу в женском корпусе Королевского военно-морского флота, мать дежурила во время авианалетов, отец был в армии, дядя погиб в битве за Монте-Кассино [209] Битва за Монте-Кассино («битва за Рим») — серия ожесточенных боев с января по март 1944 г., в ходе которых войска союзников пытались прорвать центральную часть «линии Густава» — немецких укреплений в Италии, преграждавших путь к Риму, — потеряв при этом около 54000 человек. , а сам он, вырвавшись из Шанхая, служил в австралийской армии в Новой Гвинее, потом прошел с боями всю Бирму и дошел до Сингапура.

— Иэн, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал достаточно бесстрастно, — такое впечатление, что пожар уже добрался до площадки первого этажа. Я предлагаю поплавать.

Данросс бросил взгляд на огонь около выходной двери.

— Не все дамы умеют плавать. Давайте подождем ещё пару минут.

— Хорошо. Думаю, что тем, кто не против прыгнуть, нужно выйти на палубу. Этот пожар такая докука…

— Я совсем не считаю, что он нагоняет скуку, — вскинулась Кейси. Все засмеялись.

— Это просто выражение такое, — объяснил Питер Марлоу.

Под палубами раздался взрыв, и ресторан слегка качнуло. Наступила жуткая тишина.

В кухне огонь дошел уже до кладовых и подобрался к четырем оставшимся четырехсотлитровым бочкам с маслом. Взорвавшись, одна из них разворотила пол, проделав в нем зияющую дыру, и выгнула борт ресторана. Шпигаты наполнились тлеющими головешками, горящим маслом и отчасти морской водой. От взрыва разошлись главные шпангоуты плоскодонного корпуса, и через швы стала поступать вода. Наружу выскочили целые полчища крыс и заметались в поисках выхода.

От взрыва ещё одной толстой металлической бочки образовалась широкая пробоина в корпусе чуть ниже ватерлинии, и огонь стал распространяться во все стороны. Люди на набережной затаили дыхание, некоторые даже шарахнулись назад, хотя никакой опасности не было. Другие нервно засмеялись. Рванула очередная бочка, и во все стороны хлынула волна пламени. Опоры потолка и стропила значительно ослабли и, пропитавшись маслом, загорелись. Сверху, с первой палубы, доносился зловещий топот ног обезумевших, пытающихся спастись людей.

Грей был чуть выше площадки первого этажа, по-прежнему с ребенком на руках. Он держался одной рукой за перила, в страхе толкая тех, кто был впереди и сзади. Дождавшись своей очереди, он проскочил мимо огня на площадке первого этажа, закрывая, как только мог, ребенка, и припустил вниз по лестнице, благо путь в основном был свободен. Ковер у порога уже начал дымиться, пол дрожал, и один грузный мужчина споткнулся.

— Ну, что же вы! — в отчаянии крикнул Грей тем, кто был за спиной. Он добрался до порога, зажатый как спереди, так и сзади. Не успел он ступить на трап, как взорвались две последние бочки, пол позади исчез, а его вместе с ребенком и всех остальных, как соломинки, швырнуло вперед.

Из толпы зевак выбежал Хью Гутри и оттащил Грея на безопасное место.

— Вы как, ничего, старина? — задыхаясь, спросил он.

Грей был наполовину оглушен, тяжело дышал, одежда на нем тлела, и Гутри стал охлопывать руками тлеющие места.

— Да… да, думаю, ничего… — проговорил ещё не совсем пришедший в себя Грей.

Гутри осторожно поднял ребенка, который был без сознания, и вгляделся в него.

— Бедный малыш!

— Он умер?

— Не думаю. Держите… — Гутри передал маленького китайчонка кому-то из зевак, и оба ринулись к выходу из ресторана, чтобы помочь остальным, ещё оглушенным взрывом и беспомощным. — Господи всемогущий, — вырвалось у Гутри, когда он увидел, что через выход уже не пройти. За шумом и гамом нарастал вой приближающихся сирен.