Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

— Я буду очень рад, когда ты сядешь наверху, Брюс.

— Не надо сбрасывать со счетов Пола: он очень умен и немало сделал для Гонконга и для банка. Но у нас, в Азии, наступают нелегкие времена, Иэн. Должен признаться, я считаю, что ты поступаешь очень мудро, пытаясь выйти на Латинскую Америку. Это огромный рынок, не тронутый нами. А насчет Южной Африки ты не задумывался?

— Насчет чего именно?

— Давай на следующей неделе встретимся за ланчем. В среду? Хорошо. Есть для тебя идея.

— Вот как? Что за идея?

— Потом, дружище. Ты слышал насчет Горнта?

— Да.

— Очень необычно для «роллс-ройса», верно?

— Да.

— Он уверен, что сможет перебежать тебе дорогу с «Пар-Кон».

— У него ничего не выйдет.

— Ты сегодня видел Филлипа?

— Филлипа Чэня? Нет, а что?

— Да встретил его на ипподроме. Он показался мне… Ну, он выглядел ужасно и был очень удручен. Переживает из-за того, что Джона… Очень сильно переживает из-за похищения.

— А ты бы не переживал?

— Да. Да, переживал бы. Но я не думал, что он так близок с Первым Сыном.

Данросс подумал об Адрион, Гленне и своем пятнадцатилетнем сыне Дункане, который проводил каникулы на овцеводческой ферме приятеля в Австралии.

«Что бы я сделал, если бы кого-нибудь из них похитили? Что бы я сделал, если бы мне, как ему, прислали по почте отрезанное ухо? Я сошел бы с ума.

Я сошел бы с ума от ярости. Я забыл бы обо всем и искал бы похитителей, а потом моя месть длилась бы тысячу лет. Я бы…» В дверь постучали.

— Да? О, привет, Кэти. — Как и всегда, он был рад видеть свою младшую сестру.

— Извини, что прерываю, Иэн, дорогой. — Кэти Гэваллан быстрым шагом прошла в офис. — Клаудиа сказала, что у тебя есть несколько минут до следующей встречи. Это так?

— Конечно, все в порядке, — заверил он, улыбнувшись и откладывая памятную записку, над которой работал.

— О, хорошо, спасибо. — Она закрыла дверь и села в высокое кресло у окна.

Он потянулся, чтобы ослабить боль в спине, и послал ей улыбку.

— Эй, мне нравится твоя шляпка. — Шляпка из бледной соломки с желтой лентой очень шла к её прекрасно смотревшемуся шелковому платью. — Что случилось?

— У меня рассеянный склероз.

Он тупо уставился на неё.

— Что?

— Анализы показали. Доктор сообщил мне ещё вчера, но я не могла сказать тебе или… Сегодня он проверил анализы вместе с другим специалистом, так что ошибки быть не может. — Она проговорила это спокойным голосом, с невозмутимым видом, сидела в кресле прямо и казалась красивой как никогда. — Мне нужно было кому-то сказать. Извини, что так взяла и бухнула. Думала, ты поможешь мне составить план. Не сегодня, а когда у тебя будет время, может, в выходные… — Она увидела, с каким выражением он смотрит на неё, и нервно усмехнулась. — Это не так серьезно, как кажется. Я думаю.

Данросс откинулся в своем большом кожаном кресле и попытался заставить потрясенное сознание работать.

— Рассеянный… Это что-то непонятное, да?

— Да. Нечто поражающее нервную систему. Они пока не знают, как это лечить [124] Рассеянный склероз — хроническое прогрессирующее заболевание нервной системы, при котором в спинном и головном мозге образуются множественные очаги поражения нервной ткани. . Не знают ни что это такое, ни где это локализуется, ни чем… ни чем это вызвано.

— Мы найдем других специалистов. Нет, даже лучше! Ты едешь в Англию с Пенн. Там или в Европе должны быть специалисты. Должна быть какая-то форма лечения, Кэти, должна быть!

— Её нет, дорогой. Но поехать в Англию — хорошая идея. Я… Доктор Тули сказал, что рекомендовал бы мне обратиться к специалисту с Харли-стрит [125] Харли-стрит — улица в Лондоне, где расположены кабинеты преуспевающих врачей. . Я с удовольствием поехала бы с Пенн. Это зашло у меня не слишком далеко, и если я буду осторожной, то и не о чем особо беспокоиться.

— То есть?

— То есть, если я буду заниматься собой, выполнять назначения врачей, спать после полудня, чтобы не утомляться, то по-прежнему смогу заботиться об Эндрю, заниматься домом и детьми и время от времени немного играть в теннис и гольф, но только один раунд по утрам. Понимаешь, они могут притормозить развитие болезни, но не могут восстановить того, что уже нарушено. По его словам, если я не буду заниматься собой и отдыхать — в основном он и говорил об отдыхе, — если я не буду отдыхать, все начнется снова и будет хуже и хуже. Да. И тогда уже ничего не восстановишь. Понимаешь, дорогой?