Джеймс Клавелл - Благородный Дом. Роман о Гонконге.

Сун поежился:

— Дьяволы! Но вы поймаете их всех… Дьяволы, прислать ухо! Должно быть, это иностранцы. Могу поспорить, что иностранцы, точно. Вот, сэр, я выписал чеки…

В дверь постучали. Вошедший капрал отдал честь.

— Прошу прощения, сэр, на улице банковский грузовик. Говорят, что из головного офиса «Хо-Пак».

— Айийя, — произнес Сун с огромным облегчением, — и вовремя. Они обещали доставку в два. Это прибыли деньги.

— И сколько? — спросил Смит.

— Полмиллиона, — тут же ответил капрал, невысокий, смышленый, с бегающими глазками, передавая документы.

— Прекрасно, — одобрил Смит. — Ну, мистер Сун, теперь вам будет полегче, верно?

— Да-да, конечно. — Увидев, что оба полицейских смотрят на него, Сун тут же с чувством добавил: — Если бы не вы и ваши люди… С вашего разрешения я сейчас же позвоню мистеру Ричарду Квану. Уверен, что он, как и я, сочтет за честь сделать в знак благодарности скромный добровольный взнос в ваш полицейский фонд.

— Очень любезно с вашей стороны, мистер Сун, но в этом нет необходимости.

— Но если вы откажетесь, для меня это будет страшная потеря лица, главный инспектор.

— Вы очень любезны, — произнес Смит, прекрасно понимая, что если бы не он и не его люди на улице, Суна, кассиров и многих других уже не было бы в живых. — Благодарю вас, но в этом нет необходимости. — Он взял банковские чеки и вышел.

Мистер Сун стал упрашивать капрала, который в конце концов позвал своего начальника. Главный сержант Мок также отказался.

— Умножить на двадцать тысяч, — сказал он при этом.

Однако мистер Сун настаивал. Он знал, что делает. Ричарду Квану было тоже очень приятно и очень лестно одобрить этот дар, о котором никто не просил. Двадцать тысяч гонконгских долларов. С выплатой наличными.

— С величайшей признательностью от банка, Главный Сержант Мок.

— Благодарю вас, Досточтимый Управляющий Сун, — вежливо сказал Мок, кладя деньги в карман. Он был доволен работой на участке Змеи и поражен тем, насколько точно тот установил рыночную цену их послеполуденной работы. — Надеюсь, ваш великий банк останется платежеспособным и переживет эту бурю с обычной стойкостью. Завтра, конечно, будет больше порядка. Мы придем сюда за нашими деньгами утром, ровно в девять…

Старая ама по-прежнему сидела на скамье у стенки гавани, переводя дыхание. Болели ребра. «Но они болят всегда, — устало думала А Там. — Джосс». Она уже собралась вставать, когда к ней подскочил какой-то молодчик.

— Садись, Старая Женщина, я хочу поговорить с тобой. — Ему был двадцать один год, низкорослый и кряжистый, лицо в оспинках. — Что у тебя в пакете?

— Что? В каком пакете?

— В бумажном пакете, который ты прижимаешь к своим вонючим старым тряпкам.

— Это? Ничего, Досточтимый Господин. Это лишь мои скудные покупки, которые…

Он присел на скамейку рядом, придвинулся поближе и прошипел:

— Замолчи, Старая Карга! Я видел, как ты вышла из этого, ети его, банка. Сколько у тебя там?

Старуха отчаянно цеплялась за пакет, закрыв от ужаса глаза и хватая ртом воздух:

— Это все мои сбережения, Досто…

Он вырвал у неё пакет и открыл.

— Айийя! — Банкноты были старые. — Триста двадцать три доллара! — с презрением воскликнул он, пересчитав купюры. — У кого ты ама — у нищего? Немногого же ты добилась в этой жизни.

— О да, вы правы, Господин! — согласилась она, не спуская с него маленьких черных глаз.

— Мой сян ю — двадцать процентов, — объявил он, отсчитывая купюры.

— Но, Досточтимый Господин, — тут же взвизгнула она, — двадцать это слишком много, но я почту за честь, если вы примете пять с благодарностью от бедной старой женщины.

— Пятнадцать.

— Шесть!

— Десять, и это мое последнее предложение. Не целый же день мне ждать!

— Но, сэр, вы такой молодой и сильный, ясное дело — 489. Сильные должны защищать старых и слабых.

— Верно, верно. — Он задумался, желая поступить по справедливости. — Хорошо, семь процентов.

— О, как вы щедры, сэр. Благодарю, благодарю вас. — Довольная, она смотрела, как он отмусоливает двадцать два доллара, потом лезет в карман джинсов и отсчитывает шестьдесят один цент. — Вот. — Он вернул сдачу и остаток её денег.

Она рассыпалась перед ним в благодарностях, довольная тем, как ловко сумела сторговаться. «Клянусь всеми богами, — возбужденно думала она, — семь процентов вместо, ну, по меньшей мере пятнадцати, это справедливо».

— У вас тоже лежат деньги в «Хо-Пак», Досточтимый Господин? — вежливо осведомилась она.