Дмитрий Быков. Достоевский и психология русского литературного Интернета. — «Октябрь», 2002, № 3
Публикация, завершающая подборку из шести докладов на Международном юбилейном симпозиуме «Достоевский в современном мире. 1821–2001». Перед Быковым были — И. Волгин («Ничей современник»), И. Золотусский («Записки сумасшедшего» и «Записки из подполья»), П. Николаев («Амбивалентность художественного сознания Ф. М. Достоевского»), А. Цветков (не «мл.». — П. К.) («Достоевский и Эйн Рэнд»), И. Виноградов («Религиозно-духовный опыт Достоевского и современность»).
Из Быкова: «Напоследок зададимся вопросом: как отнесся бы к Интернету сам Достоевский? Вероятнее всего, он начал бы размещать там „Дневник писателя“, стал бы объектом разнузданной травли, ввязался бы в некоторое количество сетевых перепалок и написал бы о сетевых нравах замечательный роман „Юзер“. Не исключено, что после первых же выпусков сетевого „Дневника“ он запаролил бы свою гостевую от особенно яростных оппонентов и тут же соскучился бы со своими адептами. Возможно, почувствовав себя голым, доступным для всеобщего обсуждения и обозрения, а заодно серьезно разочаровавшись в умственных способностях читающей России, он испытал бы затяжной творческий кризис, на который жалуются многие постоянные посетители Интернета. Так или иначе, трудно сомневаться в том, что в самом скором времени Рулинет стал бы для него таким же нарицательным термином, как „абличительная литература“ <���…>»
Роман Волков, Сергей Чугунов. Сказ и сказка. Предисловие Андрея Дмитриева. — «Знамя», 2002, № 3.
«Возможно, русский литературный язык последнего и, на мой взгляд, очень плодотворного десятилетия при всей своей изощренности и относительном разнообразии стал понемногу окостеневать. Сказ в какой-то степени может его размять и встряхнуть» (из предисловия).
Авторы — молодые люди. Обоим по 23 года, живут в Пензе, служат отнюдь не скоморохами: Волков — в Минфине, Чугунов — в Исправительной колонии. Участники Форума молодых писателей России (2001). Сочинения у них вышли прелюбопытнейшие.
Геопоэтика и географика. — «Октябрь», 2002, № 4.
В рубрике «Путевой Журнал» (ведущий Андрей Балдин) восемь человек… как бы это поточнее… музицируют, что ли? За пюпитрами: медиевист, журналист-путешественник, географ, писатель, художник, эссеист, эколог. От Волги до Амура, от слова ДИНАМО до ГРАДОРЕЧИЯ.
«Не будет преувеличением сказать, что книга есть географическое произведение текста <���…> География России: расширение сердца, напряженная пустота, пневма. <���…> Меня интересует география жизни» (Дмитрий Замятин, географ).
«Понятно, что академическая метафизика строится по преимуществу на материале средневековья — как эпохи, преподнесшей Богу солидарный адрес. Эссеистическая метафизика — в равной мере на материале Средних и Новых веков, ибо Бог не перестает адресоваться к человеку и тогда, когда человек перестает адресоваться к Богу» (Рустам Рахматуллин, эссеист).
Владимир Губайловский. Поверх барьеров (взгляд на русскую поэзию 2001 года). — «Арион», 2002, № 1
«В сегодняшней поэзии нет андеграунда, потому что нет истеблишмента. <���…> Писать и думать о поэте интереснее, чем о поэзии. <���…> Поэзия не есть некая объективная данность — она представима только в творчестве отдельных поэтов. Она не объективируется даже в мифологеме. Парнас опустел».
Владимир Губайловский. Усиление смысла. Заметки о современной поэме. Максим Амелин. Глеб Шульпяков. Дмитрий Быков. — «Дружба народов», 2002, № 4.
Уточню, что зачином этих размышлений явилось припоминание поэмы Олега Чухонцева «Однофамилец. (Городская история)» (1976, 1980).
Завершая свой анализ, поэт и критик пишет: «О чем написаны эти поэмы? Зачем они? Это — попытка схватить ускользающее бытие и утверждение невозможности и необходимости этого. Это — попытка отыскать не слова, а исчезающе малые обертона, которые возникают между слов и которые можно удержать только поэмой. Это — попытка преодолеть распад <���…>».
Георгий Дерлугьян. Мир на сломе эпох. Чечня и Татарстан в перспективе всемирной истории. — «Дружба народов», 2002, № 3.
«В этой статье я насколько мог избегал усложненного научного языка и при этом вводил необходимые, по моему убеждению, исторические сравнения, позволяющие читателю почувствовать фактуру длительной истории (броделевское longue dur б ee) и миросистемный анализ (world-systems analysis). Такое структурно организованное и взаимосвязанное чувство истории — лучшее средство от нечистой силы, а следовательно, и основа для сознательного принятия решения. Это также альтернатива писанию патриотических историй, которые обречены быть идеологическим жанром, подчиненным оправданию или обличению властей».
Читать дальше
